"Ибрагим Л.Друян. Клятву сдержали (мемуары, про войну)" - читать интересную книгу автора

В этой же деревне мы впервые за несколько дней утомительных переходов
вволю напились. До этого конвоиры не давали пить даже из придорожных канав.
Дни стояли знойные, жажда мучила нас не меньше, чем голод, и при виде воды
многие не выдерживали. Не обращая внимания на ругань, плетки и выстрелы, они
бежали к речке. Для некоторых глоток мутной воды оказывался последним в
жизни... Здесь же нас оставили на ночь возле колодца, и, едва конвоиры
отошли, послышались нетерпеливые голоса: "Котелки давайте! Связывайте
ремни...". До глубокой ночи добывали мы котелками воду из колодца, поили
раненых, пили сами.
Под утро один из раненых позвал меня громким шепотом:
- Доктор! Доктор! Посмотри, что у меня с ногой...
Это был молодой боец с бледным до синевы лицом. Чувствовалось -
огромнейшим усилием воли сдерживает он стоны. У него оказалось осколочное
ранение в области правой голени. Я разбинтовал рану, в глаза сразу бросились
признаки начавшейся интоксикации (отравления организма ядовитыми
веществами).
Чем помочь раненому? Что можно предпринять в наших условиях?
Я позвал на помощь еще одного врача, хирурга Савельева. Он был старше
меня, намного опытнее. Внимательно осмотрев рану, Савельев сказал:
- Начинается газовая гангрена... Видите, резкий отек мягких тканей,
наличие фиолетовых пятен. Спасти его может только немедленная операция.
Операция... У нас ни инструментов, ни медикаментов, ни условий для ее
проведения. В нашем положении об операции не могло быть и речи. Да и если бы
мы смогли ее провести, раненый уже не мог бы идти вместе с нами. А это
значит... Мы хорошо знали, что делают гитлеровцы с теми, кто отстает от
колонны.
Боец смотрел на нас полными надежды и отчаяния глазами.
Савельев осмотрелся. Конвойные расположились поодаль, на нас не
обращали внимания.
- Вот что, - негромко сказал он мне. - Попробуйте пробраться вон в ту
крайнюю хату. Вечером хозяйка там раздавала нашим хлеб и картошку.
Поговорите с ней. Может быть, она согласится оставить у себя раненого. И
еще... Попросите у нее немного спирта или самогона.
Я понял - Савельев решил оперировать, хотя еще совершенно не
представлял, как он это сделает. Ползком, стараясь не привлечь внимания
конвоиров, пробрался к хате, нырнул в сени.
Хозяйка была дома. Когда я появился на пороге, она испуганно всплеснула
руками, бросилась навстречу:
- Уходите! Уходите, ради бога! - просила она, стараясь вытолкнуть меня
из сеней. - Немцы узнают, убьют и меня и вас...
- Да не обо мне речь! - перебил я. - У нас в колонне тяжелораненый. У
него началась газовая гангрена. Если не сделать операцию, он погиб.
Понимаете?
Женщина умолкла, горестно сложила на груди руки. Я рассказал ей, что
после операции наш раненый не сможет идти вместе с нами, спросил, согласна
ли она на время оставить его у себя.
Постепенно в ее темных и больших глазах испуг уступил место решимости.
Она приоткрыла дверь, выглянула на улицу и попросила:
- Подождите здесь. Пойду к соседке. У нее, кажется, есть самогон.
Оперировали мы прямо на земле, положив под раненого взятую у доброй