"Морис Дрюон. Последняя бригада" - читать интересную книгу автора

особой. Нынешней зимой она ужинала в ресторане и вдруг крикнула: "Бобби!"
Ну, я и подсел к ней за столик. А потом решил, что как-то неудобно
называться тем же именем, что и собака, а потому назвал его Месье.
Месье встал на задние лапы.
- Чудесный пес, - сказал Лервье.
Он присел рядом с Бобби, и оба наперебой стали просить Месье дать лапу.
Ламбрей остался стоять. Не то чтобы ему не хотелось повозиться с собакой, но
на перроне была его часть. А форма обязывает.
Сквозь толпу к ним пробирался здоровенный парень с охотничьим рогом на
перевязи. Он нес два сундучка, высоко подняв их в воздух. Один сундучок был
новый, и на нем сверкала выведенная белым надпись "Ж. де Монсиньяк". На
старом, видимо фамильном, сундучке значилось: "Майор де Монсиньяк".
Наверное, в армию его собирала родня.
- Жорж! - увидев его, воскликнул Ламбрей. - Ты тоже в нашем поезде?
Великан поставил багаж и сердечно стиснул руку Шарля-Армана.
- Здорово! - И обратился к остальным: - Меня зовут Монсиньяк.
Он крепко стоял на сильных, чуть кривоватых ногах, и было в нем что-то
от першерона. Дерош кивнул ему и пробормотал:
- О-па! А я уж было подумал: Портос.
Великан взглянул на Бобби.
- Ага, понял-понял, - пробасил он. - Здесь моих литературных познаний
достаточно. Большой, сильный и глупый. Но я не обижаюсь. У меня был конь по
имени Портос.
И он захохотал, да так, что все обернулись. Потом взял Ламбрея под руку
и увлек его за собой.
- Давай, старина, пройдемся. А это что с тобой за птицы? - спросил он,
сделав несколько шагов.
- Малыш - мой приятель по курсу, - ответил Ламбрей. - Он племянник
Лервье-Марэ. Ну, ты знаешь, старого министра.
Монсиньяк скорчил рожу.
- А с другим я всего часа три как познакомился. Он в одном полку с
Лервье.
- Ну да, моторизованные, - сказал Монсиньяк. - А знаешь, вся эта
история с тренерскими лошадьми оказалась правдой. Мне уже рассказали.
Похоже, нам достанутся лошади под седлами и с английской сбруей. Эх,
старина, начинается красивая жизнь! - Он поудобнее устроил охотничий рог
между лопатками. - Ибо в Сомюре ценятся две вещи: конь и авторитет.
Они медленно брели по перрону. Ламбрей машинально толкнул ногой дверь в
зал ожидания и остановился как вкопанный.
В зале прямо на полу вповалку лежали солдаты. Они спали, подложив под
головы сумки или свернутые шинели. Многие расстегнули гимнастерки, а
некоторые и брюки. Казалось, их стесняет плохо подогнанная грубая одежда. Их
некрепкий, тревожный сон нарушали сквозняк и шум вокзала. Они ворочались и
метались, точно в бреду. Воспаленные от солнца глаза, багровые лица. Самым
везучим достались места на узких деревянных скамейках. Несколько солдат в
уголке молча играли в карты, другие следили за игрой. Рядом с ними какая-то
женщина с непокрытой головой кормила ребенка, но мужчины не обращали
никакого внимания на ее обнаженную грудь. И ребенок вместе со всеми дышал
густым, спертым воздухом, отдающим табаком, кожей, колбасой, несвежей
одеждой и усталостью.