"Сергей Другаль. Василиск ("Институт Реставрации Природы" #8)" - читать интересную книгу автора

хорошем не думается, всякая ерунда в голову лезет, и вроде как слышу я
нелестные мысли лешего обо мне... а что обо мне Иванушка думает, того и не
высказать! Ну, и я... тоже подумал: что там - Иванушка, дурачок - он и есть
дурачок, что с него спросишь. Леший первый понял, снял с себя шапку, оглядел
нас исподлобья, вздохнул и ушел. Такие дела... Не одолели мы Василиска, он
нас одолел. Потом, конечно, мы еще пробовали, чаще - в одиночку и почему-то
тайком друг от друга... Ничего не получилось. Да и к камере приближаться
стало трудно: поле злобы вокруг нее, и ничто это поле не экранирует. И
поняли мы, что пустили на землю зло. Не желая того, но разве это оправдание!
А Василиск, видим, растет, пришлось строить вольер - конечно, за территорией
поселка. Пока туда камеру с Василиском тащили, все переругались, чуть до
драки не дошло. Втащили, отошли подальше, помирились и длинной веревкой, что
привязали заранее, открыли крышку... Василиск выполз на зеленую траву,
длинный и страшный, как смертный грех. Подполз к сетке, уставился на нас, и
мы попятились, охваченные ужасом от нами содеянного, А ведь мы еще не знали
тогда, что он растет непрерывно, пока жив... Вольер был открыт сверху, и мы
видели, как свалилась пролетавшая птица и как Василиск проглотил ее, не дав
упасть...
Тяжко вздохнул Пан Перунович, вытер холодный пот и продолжил рассказ:
- Что нам было делать, как поступить? Убить Василиска? Но кто решится!
Мы прекратили работу, Нури. Сейчас это не работа, это мы так, суетимся
понемногу. Последним появился тяни-толкай, и мы сразу отдали его вам,
поскольку разуверились в собственной способности сотворить добро
воспитанием, поскольку, как говорит Иванушка, погрязли в грехах и эгоизьме.
Через мягкий знак произносит это слово, чтобы обиднее было, и правильно,
если мы до того опустились, что друг друга подозревать стали. А разве не
погрязли, а Василиск-то откуда? Мы каждый день смотрели на него издали. Змей
наваливался на сетку, она прогибалась, и мы понимали, что ему ничего не
стоит порвать ее. Так и случилось... В одно утро вольер оказался
разрушенным, и след тянулся через перелески за озеро к болоту. Заметный,
скажу вам, след!.. В озере плавала кверху брюхом отравленная рыба, на берегу
мы обнаружили останки птицы Рух, разорванной пополам. Олень-золотые рога, у
нас их всего два было, валялся бездыханным. Было у нас дерево райское,
гордость Леса: на одном боку цветы расцветают, на другом листы опадают, на
третьем плоды созревают, на четвертом сучья подсыхают. На нем всегда
Жар-птицы гнезда вили. Так это дерево оказалось словно раскаленной железной
полосой опоясано и надломлено, потеря невозместимая! А на зеленом островке
посреди болота, где обосновался Василиск, деревья усохли. И всю эту беду
Василиск натворил между делом, просто так, ведь животные даже не были
съедены...
В Заколдованном Лесу к трагедиям не привыкли. Звери в большинстве
питались растительной пищей, а хищники промышляли помалу и без явного
злодейства. Так, ежели Серый Волк по случаю задирал овечку, то какую похуже
и обязательно перед тем безвыходно в лесу заблудившуюся. А чтобы вот так -
р-р-раз, и готово! - этого не было, этого себе никто не позволял.
Объяснялось это просто. Сказочные формы жизни едва нарождались, и потому еще
на стадии предвоспитания творцы внушали всем необходимость сдерживать до
поры природные инстинкты.
Злодеяния, учиненные Василиском, привели население Заколдованного Леса
в состояние длительного шока. Мирная жизнь была в одночасье сломана,