Дмитрий Щеглов Принц Черного моря

Глава I. Акулы

– Акула! Гляди, Макс, акула! Сожрет нас сейчас!

Данила, мой приятель, вцепился мне в плечо, показывая в сторону бескрайнего моря. Подняв голову из воды, я огляделся. За гребешком набегающей волны мелькнул черный треугольный плавник. Неужели, правда, акула? Панический страх моего приятеля передался и мне. Несмотря на жаркий август месяц, холодные мурашки поползли у меня по телу, моментально покрыв его гусиной кожей. Я оглянулся назад. Мы заплыли довольно далеко: до пустынного берега со сплошной грядой коричневых скал уходящих отвесно в воду было метров сто пятьдесят. Не успеешь, и доплыть, как сомкнутся челюсти. А плавник исчез под водой. До акулы было не более двадцати метров.

– Как бы она ногу не откусила, – воскликнул я, и опустил голову в воду. На мне была маска для подводного плавания. Я старался рассмотреть так неожиданно появившийся источник опасности. Вода была зеленоватая и прозрачная, по ее поверхности бежали блики солнечного света. Рыбешки, до этого постоянно кружившиеся около нас, куда-то исчезли. Только несколько медуз, надувшись как воздушный колокол, неспешно продолжали ведомый только им одним путь.

Я скосил глаза в ту сторону, где недавно мелькал плавник. Там ничего не было. Но когда я оглянулся назад, метрах в пятнадцати позади себя увидел две черные тени. Одна держалась повыше и была огромной, величиной с людоеда, а именно таким я теперь его представлял, а вторая тень была покороче, с меня длинной. Вторая акула, нас съесть не могла, значит, вся опасность исходила от первой. Данила тоже опустил голову в воду и, подергивая меня за плечо, показывал в сторону хищниц начавших описывать вокруг нас концентрические круги. Акулы держались пока далеко, не предпринимая попыток напасть на нас.

Я чувствовал, как липкий страх закружил в водовороте смерти мои последние, трезвые мысли. Осталось только одно жгучее желание спастись любой ценой, доплыть живыми до берега. Я поднял голову из воды. Данила тоже выглянул. На меня сквозь эллипсоидное стекло маски для подводного плавания смотрело объятое ужасом лицо моего приятеля. Он вытащил изо рта загубник и прохрипел:

– Меня первого сожрут, я толстый.

Я кинул взгляд на берег. Прямо напротив темнели нависавшие над водой скалы. Пляж остался в стороне. Бесполезно было бы кричать, никто нас не услышит. Сами виноваты. Не захотели как все отдыхающие отеля «Принцесса Черноморья» купаться и загорать на отведенном участке, а ушли бог знает куда, к неприступным скалам. А еще между берегом и нами, как бородавки выглядывали посреди моря несколько камней. Один из них, самый большой назывался – Лысая голова. Он и был нашим спасением. Во что бы то ни стало, нам надо было на него взобраться, но сначала доплыть. Испуганный не менее Данилы, я как мог, старался его успокоить.

– Поплыли назад… В воду смотри, чего башку поднял.

А Данила крутил головой по сторонам, потихоньку отгребаясь в сторону берега. Побелевшими губами он пролепетал:

– Если акула подплывет близко, бей ее, Макс, в морду.

Мы снова опустили лицо в воду, стараясь разглядеть наших преследователей. Черные тени приблизились к нам. Радиус окружности, которой хищники опоясали нас, уменьшился метров до десяти. Как оторваться от них, как доплыть до берега? Акулы иногда выпрыгивали из воды и снова погружались на глубину трех-четырех метров. Расстояние между нами и ними все время сокращалось. Я горько пожалел, что не захватил с собою никакого, даже самого примитивного копья, вроде заостренной палки. Если теперь могучая хищница кинется на нас и отбиться будет нечем.

За большой особью впритык к ней плавала меньшая акула. Они издавали какой-то непонятный треск, переговаривались, наверно, уточняя, кого первым съесть.

Большая акула открыла пасть, и показала ровный ряд мелких зубов. «Как пилой перепилит», – подумал я, не выпуская ее из поля зрения. Вот она самая большая опасность, надо не упустить миг, когда она бросится на нас. Но я ошибся.

Первой не выдержала напряжения, и кинулась на нас меньшая хищница, та, что все время держалась в тени. Голодней, видимо, была она. Свистнув, она вдруг изменила направление движения и понеслась на меня. Когда до акулы осталось пол метра, я выбросил руку вперед, стараясь угодить ей в челюсть, а Данила попробовал выпрыгнуть из воды. Кулак мой, прошелся вскользь по телу хищницы, не принеся ей никакого вреда. Мне показалось, что я ударил по автомобильной камере, тело акулы было скользким и упругим. Я тоже вслед за Данилой пробкой вылетел на поверхность и увидел как мой дружок, обогнав меня на пару метров, вовсю гребет к берегу. Оставаться один на один с людоедами я не захотел и припустился за ним. Краем глаза я заметил, как за нашей спиной акулы выпрыгнули из воды, а меньшая, пронесясь торпедой мимо меня подбросила в воздух Данилу.

«Играется как кошка с мышкой, прежде чем проглотить», – в ужасе подумал я. Но ничего плохого пока не случилось. Данила, взвизгнув, прибавил скорости и оставил меня далеко позади.

Акула выныривала у него, то с правого боку, то с левого, казалось вот он, сейчас наступит последний миг, и я никогда больше не увижу своего приятеля. До Лысой головы, самого большого камня торчащего из воды метрах в сорока от берега, Даниле осталось чуть-чуть, и тут я увидел, что хищница, отстав от моего приятеля, несется прямо на меня. Сдаваться без боя я не собирался. Когда акула, вильнув хвостом, прошла рядом со мною, я все же успел ее несильно зацепить. До камня Лысой головы осталось каких-то десять метров.

Я видел как мой приятель, наподобие пингвина выскочил из воды и уже сидел на вершине скалы. «Господи, Царица Небесная, пронеси», – молился я, покрывая последние метры. Дотронувшись рукой до камня, я понял, что останусь, жив, теперь мне было страшно за ноги, бултыхавшиеся в воде. Данила протягивал мне руку. Раз, и как карася он выдернул меня из морской пены. Теперь вдвоем мы сидели на плешивой скале торчащей из воды, а до берега было еще метров сорок-пятьдесят. Но устраивать заплыв на оставшееся расстояние никто из нас не собирался. И здесь безопасно. У моего приятеля зубы самопроизвольно отбивали чечетку под поэтическим названием «ужасы Черного моря».

– Це-е-лый?

– Ы-гы, – промычал я в ответ, стараясь унять дрожь, пронзавшую меня с ног до головы.

– Что э-то бы-ло? А-ку…, а-ку-лы?

Находясь в безопасности, на вершине камня, в трех метрах от плещущихся внизу волн, я начал оглядываться. На мне, как и на Даниле, не было ни дыхательной трубки, ни маски для подводного плавания. Потеряли мы их, когда спасались поспешным бегством. Пережитый ужас, налетевший на нас черным ураганом начал ослабевать, появились просветы, первые проблески здравых мыслей. Всматриваясь в водную гладь, я стал вспоминать о том, какие акулы водятся в Черном море? Да никаких. Есть одна, с метр длиной, катран, но я никогда не слышал, что она бросается на людей. Сама, наверно, их боится.

Кто же это были, одна метра два с половиной, три длинной, а вторая вдвое короче? Неужели акулы заплыли из Средиземного моря? Но и там их, по-моему, нет. В это время невдалеке от нас над водой показались те, кто хотел лишить нас жизни. В воздух стремительно взлетели два красивых тела, и раздался характерный свист, тот, что мы слышали несколько минут назад. Оба тела, большое и маленькое, так же быстро, как и появились, скрылись без брызг под водой. Хвостовой плавник у них был расположен не вертикально, а горизонтально и колебался не из стороны в сторону, а с силой двигался вверх и вниз. На акул они не были похожи. Неужели…?

Я впервые видел вблизи дельфинов. Несомненно, это были они, взрослая мать с детенышем. Липкий страх стал медленно проходить. Сразу отлегло от сердца, а на лбу появилась испарина. Обознались глупцы. Та же мысль видно мелькнула и в голове паникера – моего приятеля. Он стрельнул в меня все еще испуганными глазами, в которых начало появляться осмысленное выражение и сказал:

– Видал, вон они…, сытые наверно…, играются.

– Кто, они?

Бледное лицо Данилы покрылось розовыми пятнами. Омертвелые губы вдруг зачмокали и расплылись в счастливой улыбке, а восхищенные глаза излучали радость первооткрывателя. Он прошептал:

– Смотри! Дельфины!

Я готов был его убить, так напугать, у меня чуть сердце не выскочило через пятку. Принять красавцев дельфинов за страшенных акул может только мой приятель. А я куда смотрел? Детеныша дельфина два раза ни за что, ни про что огрел кулаком. Хорошо мать-дельфиниха не заступилась за него, а то узнал бы остроту ее зубов. Дельфины проплыв немного вперед, развернулись и понеслись в нашу сторону, постоянно выпрыгивая из воды. Забавляются как дети.

Я решил взять реванш за испытанный ужас и тоже попугать приятеля.

– Видишь, как прыгают, – показал я на приближающихся, словно парящих в воздухе дельфинов, – сейчас тебя эти две акулы с ходу с камня сшибут и слопают за милую душу.

– А почему они меня в воде не съели? – не очень то поверил мне приятель, но глаз с приближающихся обитателей моря не сводил.

– Почему, почему? Я помешал. Тебя собою прикрыл… Ложись! – вдруг заорал я на Данилу, когда до дельфинов осталось метров десять. Они неслись прямо на нас как два торпедных катера, если не свернут в сторону, точно посшибают. Мой приятель как блин на сковородке распластался на камне, стараясь обнять руками его плешивую голову. А дельфины, не доплыв пару метров до камня, резко отвернули в сторону открытого моря.

Данила, проводив, их пронзительным взглядом, молодцевато вскочил на ноги. На моего приятеля нашло позднее озарение. Он, наконец, сообразил, что никакой опасности не существовало, что мирные млекопитающие приглашали его поиграть, познакомиться, развлечься. Данила, как весною змей, сбрасывал с себя старую кожу ужаса.

– Это же дельфины! Макс, это не акулы!

– Да? – я скорчил сомневающуюся рожу, – а чего же они тебя хотели слопать?

– Тебе со страху показалось, Макс.

Я разозлился. Этот паникер считает, что мне показалось, а не ему. Выходит, я, а не он праздновал труса. Мне было несказанно стыдно за беспричинный страх и панический ужас испытанный несколько минут назад. В отместку, я решил его подковырнуть.

– Герой, то же, мне нашелся, небось, теперь в воду дальше двух метров не полезешь, будешь у берега плескаться.

– Кто я?

– А то кто же, ты, конечно.

Данила не на шутку обиделся. Никому не нравится, когда его подозревают в трусости. Он привстал на скале и стал всматриваться в даль. Впереди расстилалась бескрайняя водная гладь. Дельфины исчезли.

– Да я, если хочешь знать, не только не испугался их, а наперегонки с ними плавал, понял?

Ну, это уже форменная наглость. Врал бы кому-нибудь другому, только не мне. Получалось, что один я испугался дельфинов.

– А слабо будет, если они еще раз появятся, полезть в воду? Видал, какая пасть зубастая у мамаши?

Я ждал, что ответит мой дружок. Пусть теперь выкручивается, раз такой герой. Я только потом сообразил, что это у него была такая защитная реакция на пережитый ужас. Данила расхвастался как заяц.

– Я, если хочешь знать, понимаю язык любого животного, хоть собаки, хоть кошки. Дельфины, слышал, предлагали мне покататься на них, упрашивали, можно сказать, дружить. Мне ничего не стоит, свистнуть, и они снова появятся.

– Ну и свистни.

– Свистеть я не умею.

Я расхохотался. Молодец, здорово выкрутился. Свистеть он не умеет. Свистеть то, как раз умеет.

– Пошли домой, хвастунишка. Скоро обед.

Дважды Данилу не пришлось упрашивать. Мы прыгнули с камня в воду и быстро проплыли те несколько десятков метров, что отделяли нас от берега.