"Сергей Другаль. Чужие обычаи ("Первый Контакт" #6)" - читать интересную книгу автора

подмять под себя преследователей. Нас в пылу сражения никто не замечал, и мы
записали всю сцену охоты.
Когда, наконец, ренелопа испустил дух, охотники повыдергали копья,
всаженные чуть ли не на половину длины, и, распевая местный шлягер, в
котором последняя фраза повторялась бесконечно, ушли вдаль к холмам.
- С ума сойти, - сказал Вася. - Сколько трудов, сколько риска и ради
чего? Хоть бы вырезку забрали.
- А может, ренелопа невкусный.
- С такой внешностью! Где это вы невкусную свинью видели?
- Ну, на свинью он похож, как чайник на репу. А убивают, допустим, из
ритуальных соображений. В доказательство достижения членами данной банды,
допустим, воинской или иной зрелости, а? Читал, на Земле в древности был
такой обычай. Скажем, какой-нибудь Змеиный Зоб, накачав мышцы в прыжках по
деревьям, шел тет-а-тет на крокодила. Ежели он приносил крокодилью шкуру, то
все племя видело: теперь рисковый Зоб может взять себе жену. Семья, спаянная
осознанием общего преступления, убийством реликтового животного, была
прочной... Капитан, который обычно выражался кратко, смущенно замолчал.
Внизу на поверженного зверя набросились хищники разных размеров и
обличий. Они некрасиво чавкали и ссорились по пустякам.
- Вы как хотите, - сказал Вася, - а я лопаточную часть заберу. Ибо за
ветеринаром бежать поздно.
С криком: "Переедание смерти подобно!" - Вася отогнал недовольных
хищников и забрал вырезку. И правильно сделал - вечером мы убедились, что
это было нежнейшее мясо, проросшее тающим во рту хрящом. Из него отбивные
или, я вам скажу, шашлык под холодное цинандали - передать невозможно. Они
не просто сочетались, эта инопланетная вырезка и чисто земное цинандали, они
дополняли друг друга, и это обстоятельство являлось неопровержимым
свидетельством единства всего хорошего во Вселенной.
Тут к нам на холм забрался пухленький теленочек на толстых упругих
ножках ростом метра полтора, морда наивная, но привлекательная. Вообще-то
все бычки отлично смотрятся, а этого не портили даже роговые щитки над
глазами, даже длинные когти на лапах. Бычок облизал капитану руку, и тут мы
увидели редкое зрелище - неудержимую улыбку, украсившую медальный лик нашего
капитана, который и по делу-то редко смеялся.
- Если бы я был капитаном, может, ко мне тоже бы... приставали всякие
звери. - Вася вздохнул, вспомнив эколианского дракончика, оставленного дома.
- Вот в этом ты весь, - сказал Лев Матюшин.
И мы снова полетели над обширной равниной с рощами и степью. Живность
внизу кишмя кишела, в небе реяли гигантские рукокрылые. Попадались и
ренелопы, тела их колыхались, и мы уже знали, почему копья входили так
глубоко: отнюдь не сила аборигенов была тому причиной, а мягкая консистенция
звериного тела. Ночных хищников мы не нашли. Думать, что они попрятались в
норах и пещерах, не приходилось: это ж не нора должна быть, а метро.
Рассуждая о капризах природы, необузданной в своем творчестве, мы
разглядывали птеродактилей, парящих бок о бок с дисколетом. Один, оскалив
пасть с дуплистыми, в беспорядке растущими зубами, все пытался укусить
кромку диска, и Лев Матюшин загорелся было взять один зуб на счастье: "Я его
на шнурке подвешу". Конечно, Лев с полуметровым клыком смотрелся бы неплохо,
но мы отговаривали его - все-таки уже не мальчик, чтобы таскать на шее
двадцатикилограммовую кость. Да и лишить птеродактиля зуба, хорошо ли это,