"Сергей Другаль. Пропала Тишка" - читать интересную книгу автора

- Я спрашиваю, где Тишка?
Тут только до меня дошло, что капитан спрашивает, где Тишка. Где она
может быть? Ну, сидит, как обычно, в кресле, чтобы ее мог видеть каждый, и
она видела всех нас. Каждая собака любит, чтобы на нее смотрели... Увы, в
кресле ее не было. В результате судорожного аврала, возникшего стихийно,
было установлено, что Тишки нет ни на катере, ни в его окрестностях. Ничего
себе сюрпризик!
Когда мы отдышались от беготни и криков, капитан никого не упрекнул.
- Собаки нет, - констатировал он. - А с орбиты мы должны стартовать через
три оборота. Значит, Цедну мы должны покинуть завтра в это же время, чтобы
за оставшихся два оборота подготовиться к старту. Спрашиваю всех, что будем
делать.
Наш капитан не терпел совещаний, а равно заседаний и планерок, называя
эти мероприятия толчением воды в ступе. И если он сказал "спрашиваю всех",
то, значит, положение было из ряда вон. Надо было что-то делать.
Тут я поступил так, как поступил бы каждый член нашего экипажа. Сделал
шаг вперед и сказал:
- Капитан, это я проворонил Тишку. И если мы все улетим, то она может
плохо о нас подумать. Но и оставаться всем не имеет смысла. Останусь я один.
И если Тишка пока еще не съедена, я найду ее. Цедна - хорошая планета, ее
так и так будут осваивать. Мы с Тишкой здесь подождем.
Я видел, как потупился Лев Матюшин, конечно, потому, что не успел шагнуть
раньше меня. Я видел, как дернулся кадык у Васи Рамодина, - это он гордился
мной. А капитан долго смотрел на меня в упор, потом затряс головой и сказал:
- Да, непросто командовать такими людьми. Нет, не просто. - Он замолчал,
и в тишине было слышно, как сучит ногами муляжный мужик, видно, я что-то
напутал с двигательными центрами. Капитан выключил мужика и добавил ни к
селу ни к городу: - Что пеньком об сову, что совой о пенек...
И он закрыл совещание, не сообщив о своем решении.
Назавтра мы не улетели. Капитан поговорил со звездолетом и счел
достаточным и одного оборота на орбите для удовлетворительной подготовки к
старту. Мы бродили по окрестностям, далеко обходя свиноподобных, которые
попадались в одиночку, заглядывали в колдобины, исходили криком у каждой
заросли, и все напрасно. Потом я по привычке заглянул в виварий и увидел на
экранчике, что светлый фефел объелся груш. Пришлось ставить ему клизму, -
это нетрудно, когда весь экипаж в сборе. Тут кто-то вспомнил, что последним
видел Тишку все-таки я, и меня попросили поделиться.
- Все, - говорю, - было как обычно. Когда я позавчера утром умывался,
Тишка обрычала меня за то, что я долго копаюсь. Потом мы с ней ели приварок
- утром считаю горячее необходимым, - и я рассказывал ей, какая она у нас
красивая, похожая на сфинкса, когда сидит, сложив лапы, и смотрит перед
собой. Что она имеет блестящие глаза и холодный нос, вокруг которого растет
белый подшерсток, а из черных точек на нем топорщатся усинки...
- Усинки, - вздохнул в этом месте Вася.
-...Что на нее нужно любоваться, так как шерсть ее желтенькая такая на
пузе переходит в коричневую на боках и почти черную на спине. И пусть ходит
Тишка всегда лохматой, тот, кто хоть раз увидел ее, тот остаток дней
проживет в радости, и ему будут все завидовать, потому что он видел самую
красивую из собак. Тишка поощрительно поскуливала в самых теплых местах, не
догадываясь, что я преувеличивал ее достоинства.