"Сергей Другаль. Особая форма" - читать интересную книгу автора

моего разговора с капитаном.
-...Я вчера по очереди вызывал каждого из вас. Все здоровы - это видно на
пульте охраны, но несут сплошную околесицу. В чем дело?
- Капитан, - раздается мой голос, - за других не отвечаю и, о чем это вы,
понять не могу. Лично я очень почитаю вас и, как бывшему вожаку стаи (в этом
месте отчетливо прослушивается скрежет зубов капитана), скажу откровенно: я
счастлив. Мне разрешили чесать пупок и шею возле нижней губы. И я чешу. Вот
и сейчас... Ах, капитан, я не хочу ни с кем делиться, но прилетайте, может
быть, и вам разрешат...
- У меня не чешется, - закричал капитан. - Ты слышишь, Василий, они там
все с ума посходили. Требую немедленно вернуться на катер. Всем вернуться!
Объявляю общий сбор. У себя в каюте можете чесаться сколько угодно. Хоть до
крови!
- Капитан, разве я стал бы говорить об этом, если бы я себя чесал... Это
мой пухленький джигит. Или, как говорит Лев, пуджик. Красиво звучит, а?
- Стыжусь! Галактически стыдно! - капитан отключился.
И снова мой воркующий голос:
- Глупенький, сердится по пустякам. Видимо, завидует. Мне сейчас многие
завидуют. Вон Льва Матюшина еще только до созерцания допустили, а я...
Я прослушал памятные кристаллы всех, кто был со мной на Сирене, и забытые
голоса моих товарищей целый месяц будили воспоминания о прошедшей молодости.
И мне захотелось отдать всю свою известность, стереть свое имя с
многочисленных монументов и пьедесталов, лишь бы помолодеть хоть на
десять... нет, я хочу сказать - на двадцать, нет, лучше на двести лет... О
чем это я? Ах да, выслушал, значит, я каждого, сделал выписки, сгруппировал
и систематизировал все, как положено, и напросился в гости к капитану.
Капитан заведовал кафедрой групповой зоопсихологии в жлобинской школе
первооткрывателей, куда мы и прибыли с Васей на леталке, которая положена
ему как вице-президенту Академии наук.
В связи с нашим приездом капитан послал первооткрывателей - у каждого в
рюкзаке 60 кэгэ щебенки - на прогулку по сильно пересеченным окрестностям,
прочитал мои предварительные заметки и нашел, что по-крупному я нигде не
погрешил против истины. Но отдельные моменты нуждаются в уточнениях. Потом
капитан устремил светлый взор в прошлое.
- Молодость, она всегда прекрасна. Я и не заметил, как она прошла. Вася,
ты помнишь матч - мы против сборной Теоры? Ты был тогда в форме. Мы все
тогда на высоте были. А наши выступления на Ломерейском кулинарном
празднике?..
- А Лев Матюшин, - встреваю я, - сейчас руководит хором мальчиков в
Кривом Роге.
Капитан усмехнулся моей наивной попытке управлять ходом беседы:
- На Сирене Лев пел, другие пуджикам пупок чесали. А космофизик (вообще
это был астрофизик, но за сверхъестественную бороду его звали космофизиком),
помнишь, самый дисциплинированный из нас, тот дворец строил. Ты в своих
записках пропустил, а мне он, помню, заявил по рации: "Пока дворец не кончу,
никуда не уйду. Мой пуджик должен жить во дворце".
Вася, привыкший в научных дискуссиях резать правду-матку в глаза, вдруг
почувствовал обиду за меня.
- Дворец еще так-сяк. Некоторые перед пуджиками вприсядку плясали.
Капитан окаменел лицом, и целую нескончаемую минуту тянулась пауза.