"Сергей Другаль. Обостренное восприятие (Авт.сб. "Язычники")" - читать интересную книгу автора

Родион на Самсона ноль внимания, он выгрызал колючки из хвоста, - где
он их только находит? На той рыбе, что извлекал я из пучин морских, Родион
размордел и разленился, и это мне нравилось, ибо собака должна быть
толстой и доброй. Ее назначение - украшать собой пейзаж и бытие. А ничто
тощее ничего украсить не может.
- И связь отключил, - задумчиво продолжает Самсон и словно не слышит,
что я его к черту послал. - А знаете, о чем я сейчас думаю, глядя на
Родиона?
- Что тут знать - вы думаете, что черного кобеля не отмоешь добела. И в
голове у вас разброд, ибо вы не знаете, к кому сия мысль относится, к
Родиону или ко мне.
Самсон диковато глянул на меня. Мне смешно стало, почему-то многие
думают, что я воспринимаю мысли. Это не так. Только настроение, только
эмоции. И то не всегда, а в особом состоянии. В состоянии настроя, такой,
знаете, душевной сжатости... Потом Самсон справился с собой и спросил:
- А что, Родион, к примеру, верный пес, а?
Родион выплюнул колючку и сел. Я на дурацкий вопрос отвечать не стал.
Самсон сходил к бунгало, посуетился там на кухне, принес запотевший кувшин
и два стакана. Это пожалуйста, я попью, это меня ни к чему не обязывает, а
газированный сок ежевики с медом - мой любимый напиток.
- Я в отставке, кэп Чернов. И не без вашей помощи. Ни к вам, ни к вашей
комиссии мы с Родионом симпатий не испытываем. И не думайте, что если
Родион такое туловище накушал, то мне и защиты искать негде.
Пустой стакан я поставил на траву и снова улегся. Полуденная жара
схлынула, был слышен шелест слабых волн, набегающих на песок пляжика,
щелкал зубами Родион, занявшийся очередной колючкой. Я знал случаи, когда
Родька при посторонних ни с того ни с сего начинал манипуляции с
колючками, которых, я как-то проверил, вообще-то не было. Демонстрация?
Чего? Пес был спокоен, мнение его о Самсоне в целом было благоприятным.
Это понятно, вряд ли прислали бы ко мне враждебно настроенного человека.
Самсон Климович снял штаны и рубашку о пяти черных нашивках над левым
карманом - по числу земных лет, проведенных в пространстве. А был он
совсем белый и тощий, только плавки синие, и должен был обгореть на солнце
до пузырей минут так за пятнадцать. Я б предупредил его, когда б он про
Родиона такое не сказал. Он прилег рядом, и было видно, что на траве ему с
непривычки неудобно и колко. И забота какая-то важная гложет, иначе бы он
не приехал, до визитов ли заместителю председателя инспекции по кадрам
Института космических исследований, именуемого еще ИКИ, вот какую высокую
должность занимал Самсон Климович. А мне что до его забот? Мне вон Родион
гораздо интереснее. Я ему, Родиону, верю. И он мне тоже. Вон с какой
нежностью он смотрит на меня, уверенный, что в обиду я его не дам. А мои
способности к пониманию чужой боли и проснулись-то неожиданно для меня
благодаря Родиону, когда я увидел его, обиженного и усомнившегося в людях,
и уловил собачье потрясение проявленной к нему жестокостью. Столь глубокое
потрясение, разочарование, что Родион полагал - жить дальше не стоит, если
уж свои на такое безразличие способны...
Ну вот, теперь проясняется. Появился, видите ли, новый класс роботов
для дальних выходов в пространство. Этаких андроидов, слуг-друзей -
помощников, все, так сказать, в одном железном лице. Ну и что? Ах, надо
испытать? Кто мешает?