"Сергей Другаль. Язычники (Авт.сб. "Язычники")" - читать интересную книгу автора

Отшельник. - Сам я питаюсь, естественно, акридами, сиречь кузнечиками. Но
для гостей...
Для гостей была жареная рыба, вареники с творогом из молока антилопы,
на десерт бананы и ананас. Эту превосходную еду гости, а с ними и хозяин
запивали соком манго. И вели неспешную беседу.
- Варсонофий, - задумчиво сказал Олле. - За что вы его так?
- А вы знаете, кто я?
- Знаем. Отшельник.
- В миру я Франсиск Абелярович Судьба. Я, может, из-за этого и в
отшельники пошел. А уж если я Франсиск, то он Варсонофий. И никаких
сантиментов.
- Там я у вас книжку видел...
- Проблема - сытый хищник и голодный. Это, я вам скажу, два разных
хищника. Я изучаю условия, когда все сыты. И здесь свои трудности. Возьмем
Варсонофия. Сытый он спит. А у спящего - какая психология? Нет никакой.
Просыпается он уже голодным, и объект наблюдения исчезает, поскольку меня
интересует сытый. Идиотское положение... А вообще здесь рай. Никто никем
не закусывает. Все, представляете картину, толстые, довольные, непуганые.
- Рай - это хорошо, - сказал Нури. - Но какой смысл изучать сытого
хищника? Полезен голодный. Он лекарь стада. Мы знаем, что, гоняясь,
скажем, за антилопой, лев поддерживает ее жизненный тонус, способствует
тому, чтобы она всегда была в форме. А больных и слабых он съедает.
Выживают самые здоровые. И потомство от них здоровое.
- Пусть так. Но этот процесс природа рассчитала на тысячелетия, а мы
почти всех перебили за каких-то двести лет. Когда в стаде не десятки тысяч
голов, а жалкая сотня, то о каком естественном отборе можно говорить? В
этих условиях больных мы лечим, а слабых, со слезами, сами съедаем.
Хищнику ничего не остается. А ведь и его по-человечески жалко, вот и берем
на свое иждивение. Кормим от пуза, и у него появляются этакие
паразитические, буржуазные наклонности. Потому и изучаем.
- Ну а Варсонофий? - вмешался Олле.
- Отучили. Всех отучили. Мы держим в стаде десяток механических зебр и
антилоп разных пород. И пару жираф. Я видел, как за зеброй гонялся
леопард. Бедняга через полчаса вывалил язык, а механозебра хоть бы что.
Два-три таких урока и вдоволь газельих потрохов - и вот вам кроткая
кошечка...
Ночью Нури так и не мог заснуть. Сначала тихо шебуршал Отшельник и
часто выходил из пещеры. Потом снаружи кто-то гремел ящиками, смеялся и
переговаривался вполголоса, а когда все утихло, по-дурному захрапел
Варсонофий. И каждые пять минут со скрипом срабатывала рычажная система, и
ботинок гукался о львиный бок... Олле, привычный к лесным шумам, как лег,
так за ночь ни разу не пошевелился.
- В гробу я видал такое отшельничество, - сказал за завтраком хмурый
Нури.
Хозяин накрыл стол у входа в пещеру рядом со штабелем возникших за ночь
ящиков. Слышно было, как в своем логове хрустел газельими потрохами
Варсонофий. Потроха с виду напоминали галеты и, как объяснил Отшельник,
состояли из сложной смеси белков, витаминов, жиров и углеводов. Каковы они
на вкус, никто, кроме Грома, не захотел узнать. Пес же ел потроха с явным
удовольствием.