"Владимир Дроздов. Летный по-пешему (авт.сб. "Над Миусом") (про войну)" - читать интересную книгу автора

остались немцы. А нам все-таки лучше в домах прятаться, чем в степи
замерзать..." Он сильно постучал в дверь. И тотчас женский голос за дверью
отозвался:
- Кто там?
- Скажите, какие войска в хуторе?
- Да кто ж их знает? Я три дня из дому не вылажу.
Может, еще немцы, может, уже красные... Вы напротив зайдите, там скажут.
Леонид про себя отметил: сказала не "наши", а "красные"! Боится? Из
последних сил он пересек широкую, травянистую, посеребренную и скованную
утренником улицу хутора. Дверь в хату напротив была открытавиднелись
обширные пустые сени. Только подойдя ближе, Леонид разглядел в нх глубине
большой плоский сундук.
И услышал сзади шум... Резко обернулся-Виталий! Тот повесил на себя оба
планшета и плелся, держа в правой руке пистолет, а в левой - карты,
документы и спички...
Но тут за спиной Леонида в хате хлопнула дверь! Он снова обернулся-уже
рывком. В проеме входной двери стоял высокий седой старик. Леонид
непроизвольно направил на него пистолет, сделал несколько шагов - вплотную
подошел к двери. Спросил свистящим шепотом:
- Кто в хуторе, немцы или красные?
Нарочно повторил слова женщины из дома напротив.
Пусть старик не догадывается, чьи это летчики, на них ведь нет никаких
знаков различия. Так он вернее ответит правду. Но старик побледнел,
попятился и неожиданно сел на сундук. Он молчал.
Леонид переступил порог сеней и повторил свой вопрос как только мог
тише. А старик по-прежнему упорно молчал. Таращился - силился скрыть
страх. Леонид почувствовал, что осторожничать уже нет сил - надо
действовать. И он дернул дверь, ведущую из сеней в хату, так, словно
первый раз в жизни вырвал вытяжное кольцо парашюта.
Прежде всего бросились в глаза сапоги - на кровати лежал военный.
Леонид навел пистолет ему в грудь, а взгляд скользнул дальше и уперся в
синие петлицы на вороте зеленой гимнастерки. Там убедительно красовались
такие же, как у него самого, "кубики", только не три, а два красных
квадрата - знаки различия лейтенантакавалериста! Значит, вопреки всему, он
дошел к своим.
И хотя наконец ничто не угрожало им с Виталием, победного настроения не
было. Он только еще сильнее, чем даже во время их трудного пути, ощутил
свою немыслимую усталость. Долго сдерживаемая, она словно прорвалась
лавиной-затопила Леонида целиком. И он уже не мог ни радоваться удаче, ни
гордиться собой. Слишком велика была его измученность, она не пропускала
сквозь себя ничего. Гасила торжество, подавляла все чувства.
Каким-то последним усилием воли Леонид не позволял себе просто лечь на
пол. А Виталий, войдя вслед за ним в хату, сразу сел на пороге-понял, что
попал к своим.
Леонид разбудил лейтенанта-кавалериста. Тот, увидев летчиков,
вскинулся, стал было нашаривать лежащую рядом шашку... Но Леонид сказал:
- Успокойтесь! Наш самолет сбили немцы у станции Атаман, и мы всю ночь
шли пешком к своим. Устали очень. О нас надо дать радиограмму в штаб
фронта.
Можно и открытым текстом, быстрее дойдет.