"В.Дроздов, А.Евсеев. Два года над пропастью " - читать интересную книгу автора

переброшенных на территорию Советского Союза. Против одной фамилии было
написано: Мск, против другой -- Члб. Кудря понял -- речь шла о Москве и
Челябинске.
Максим тут же закодировал текст для передачи в радиоцентр. Потом
записал на папиросной бумаге только ему понятными знаками эти фамилии и
спрятал в тайник.
Впоследствии, переписанные им в серую школьную тетрадь, они и открыли
тот самый список шпионов и предателей, о котором шла речь вначале.
На следующий день они увиделись снова и Тарас рассказал о том, что в
Борисполе находится военный аэродром, забитый самолетами "Ю-86", а в районе
Дарницы -- еще пятьдесят бомбардировщиков и что немцы усиленно
восстанавливают аэродром в Броварах. Но самое интересное, о чем он сообщил
Максиму,-- это то, что вокруг Винницы, неподалеку от шоссе Винница-Житомир,
ведется строительство особо секретных подземных сооружений.
-- Почему вы считаете эти сооружения секретными?-- спросил Кудря.
-- Потому, что ни один из военнопленных, работающих на этом
строительстве, больше не вернется в свой лагерь,-- лаконично пояснил Тарас.
Кудря только зубами скрипнул, но промолчал.
-- Вам, наверное, деньги нужны? -- спросил Тарас после паузы.
-- Нет,-- отказался Кудря. Он не хотел показывать Тарасу, что советский
разведчик нуждается в деньгах. Они попрощались.
-- Будьте осторожны,-- предупредил его Тарас.-- Каждый день к нам
поступают заявления на коммунистов и работников НКВД. Я по возможности
стараюсь уничтожать их, но, поймите, все заявления я порвать не могу.
С первых же дней немецкой оккупации Киев был наводнен шпиками и
провокаторами. Парки, скверы, базары, частные столовые, погребки и вообще
все места, куда могли заходить киевляне, находились под постоянным
наблюдением. В городе действовали гестапо, немецкая полиция, украинская
полиция, немецкая военная комендатура, у всех домов были расставлены
дежурные из управдомов и дворников, которые обязаны были следить за тем,
чтобы посторонние не заходили в дом и не оставались на ночлег. Хождение по
городу разрешалось с 7 утра до 6 вечера. Каждый день производились облавы,
осмотр чердаков и подвалов. Особенно усилились они после взрыва комендатуры.
Добавьте к этому, что в руках у гестапо были фотографии некоторых
украинских чекистов: случалось, что агенты, заброшенные на нашу территорию,
фотографировали людей, выходивших из здания НКВД. Вероятно, располагали они
и фотографией Кудри. И хотя он изменил внешность, все равно каждый шаг его
был сопряжен с опасностью быть опознанным.
Но день за днем рано утром Кудря выходил из дому, не спеша шел на
базар, где узнавал последние городские новости, оттуда в киоск за газетами
(он вел подшивку всех выходивших в Киеве газет, собирал журналы, брошюры), в
парк Шевченко, на Подол, в рабочие районы, столовые.
Максим искал. Ему надо было установить адреса оставшихся в городе
преданных нам людей. Не надо забывать, что при взрыве "дома Гинзбурга"
погибли не только оружие, деньги и паспорт, но и "ключи", с помощью которых
он имел доступ к другим разведчикам,-- их адреса и пароли.
Но искал не только Максим. Десятки и сотни советских людей, горевших
ненавистью к врагу, жаждали встречи с ним. И вот однажды, когда он
направился на очередную встречу с Тарасом, на Прорезной увидел плечистую,
чуть сутуловатую фигуру Алексея Елизарова-- знакомого львовского чекиста.