"Иван Владимирович Дроздов. Унесенные водкой (О пьянстве русских писателей)" - читать интересную книгу автора

- Я ничего не боюсь. Позовут крокодилы - и к ним пойду. Ольга говорила
спокойно и без всякого стеснения, а мне подумалось: вот тебе и ангелочек
божий. С ней еще хлопот не оберемся. Мне стало жалко ее. И подумал я о
дедушке, который привез ее из какой-то дальней страны и оставил одну в
Москве. Он еще и квартиру отдельную для нее снял. И она уже как-то сказала
мне: "Приглашаю вас в гости. Мне дедушка такую хорошую квартиру снял -
прелесть". Я тогда промолчал, а она затем пояснила: "Дипломат какой-то
noexал с семьей к нему в посольство, а мне квартиру сдал. На все время
учебы". А я думал: "Вот раздолье девке. Как же она поведет себя в такой
обстановке? Она ведь еще девчонка. Соблазнов-то сколько!"
Зашли в темный, сырой подъезд старого-старого дома, каких множество в
маленьких переулках и забытых, обойденных цивилизацией улочках Москвы. На
втором этаже остановились перед облезлой, изъеденной кем-то и изрезанной
чем-то дубовой двустворчатой дверью. Позвонили. И долго-долго ждали.
Наконец, дверь раскрылась и из коридора повалил запах горелой картошки и
жженого лука. Пьяными глазами на нас уставился низкорослый краснолицый и
совершенно лысый молодой человек. Он долго нас не видел, а рассматривал
Ольгу и заплетающимся голосом сказал:
- Ты же вчера фыркнула и ушла. Впрочем, дала на бутылку. Ты и теперь
дашь нам пятерку, да?
Вошли в комнату, похожую на ученический пенал. Вся мебель тут была
расставлена у одной стены: кровать, диван, два совершенно облезлых кресла. В
глубине комнаты светилось окно и у него стоял небольшой стол и три венских
стула. От всего тут веяло стариной, - допотопной, почти доисторической.
- О-о-о! Кто к нам пришел?.. Ольга! Ты на нас не обиделась? Вчера
кто-то неизящно при тебе выразился.
Ольга, показывая на меня, сказала:
- Я привела к вам секретаря партийной организации. Пусть он посмотрит,
как вы живете. И пусть скажет, можете ли вы в таком состоянии создавать
русскую поэзию, продолжать дело Пушкина.
Низкорослый и краснолицый махнул рукой:
- Русская поэзия уже создана. Вот он ее соорудил. - Показал на портрет
Пушкина. - А продолжать ее будут господа евреи. Нам Пастернак сказал:
"Печатать будут тех из вас, кто нам понравится". Я спросил: "А кому это
вам?" Он ткнул себя в грудь, повторил: "Нам". Вот и вся история. А я не хочу
нравиться Пастернаку. Значит, и ходу мне не будет. А посему выпьем.
- Водка кончилась! - загудел привалившийся к углу дивана русоволосый
есениноподобный парень. - Кончилась водка! - повторил он громче. И покачал
кудлатой головой. - А чтобы я, как вчера, просить вот у нее деньги?.. Ну,
нет! Увольте! Я еще не всю мужскую гордость растерял.
И поманил рукой Ольгу.
- Оля, посидите со мной. Мне ничего в жизни больше не надо, только
чтобы вы посидели рядом. А наш новый секретарь поймет меня и не осудит. Он
ведь и сам студент. И это здорово, что в партийном бюро у нас будет
заправлять наш брат, студиоз. Только вот понять я не могу, зачем он, такой
бывалый и уже семейный человек, поступил к нам в институт? Ведь на писателей
не учат. Писателем надо родиться. А я не уверен, что он родился писателем.
Ольга присела к нему на диван и с жалостью, с каким-то сострадательным
сочувствием на него смотрела. Было видно, что она с ним встречалась раньше и
его уважала. А он смотрел в потолок и чуть заметно вздрагивал всем телом, и