"Аркадий Драгомощенко. Устранение неизвестного" - читать интересную книгу автора

очень медленно движемся в сторону раскрытого окна. Куда распахнуто
окно? Волосы их шевелит ветер. Мальчик на руках молодой женщины, на
ней, вышитая голубыми колокольчиками по рукавам, блузка и темный
сарафан. Теперь, много лет спустя, когда я читаю пьесу, написанную
тогда, я ловлю себя на том, что вместо понимания написанного, проникая
сквозь защитные механизмы письма, я обнаруживаю очевидную
непроницаемость того, что было написано, которая исподволь порождает
странное возбуждение ума, возмущая его косность, замещая непроницаемые
системы ни на что не указывающих указателей новыми ресурсами
непонимания. Я не знаю, что со мной происходит. Таковой могла бы
считаться изначальная фраза любого романа. Не правда ли, - это
напоминает начало одной очень знакомой вещи. Позвольте, когда это
было? В солнечном проеме двери темная полоса двора. Незнание, даже
условно манифестированное придает объем жизни, пролегая между иллюзией
и убежденностью. Я не двинулся дальше первой страницы. Экран
предлагает путь вспять, в галлюцинацию нескончаемого стирания.
Невидимое стоит некой сетью, распределяющей движения пальцев. Любовь
не с чем сравнить, также как два голых тела. Этот новый эротизм, не
находящий опоры ни в чем, не задерживающий субъекта нигде,
привлекателен, как неоконченное предложение не пересекающее иное.
Далее я следую только скорости, что означает иногда непомерно долгое
зависание в фокусе мгновения, стирающего послойно место, обусловленное
"мной". Судьба раскраивает риторику на фигуры не применения, но места
имения. Не премину отметить, что у мальчика в руках колеблется ветка
клена. Он ушел в нее, как уходят глубоко в благодарную воду, он несет
перед собой девственный невероятно цветущий лес, затаясь в нем,
подобно утратившему очертания и назначение животному, сладостно
созерцая пружину собственной невидимости. Начало тишайшей охоты. Слова
равноправны и абсолютно безразличны к миру. Горсть. В 14 лет я уже
знал, чем закончится рассказ, который, неведомо по какой причине мне
необходимо дожить до конца, до самого его порога, о котором известно
было задолго до того, как он начнется, но в окончание которого мое
весьма состарившееся знание вплетается невесомо, под стать паутине в
волосы, или обжигающему дыму в асфальт, или заиканию в никуда. Таково
начало: ступай в ванную, я еще полежу. Начни, или кончи. Либо - таков
внезапный приход осени, жаждавшей предложений, напоенных
определениями, неизъяснимо уничтожавшими друг друга в бесцельном
стремлении за пределы памяти, состоящей из одних пределов, одержимость
передела которых уводит нас на этот раз в Беркли, в кафе Music
Offerings, в наркотические тени имен, вьющихся над впадинами как бы в
ожидании влаги - "...things changed itself so fast! Right now I
thought that origins of intentions usually lie in the unpredictable
shadow of obsession what transforms... or, which it to say, reveal
itself quite latter as addiction rather then..." - "Then we likely
suppose that the state of addiction is a focus of the very desire to
restore an obsession? The dark point which cannot serve as a
projections screen? Exactly, this is attractiveness of a "dark"
mirror, as if there is a place where one apprehends a phenomena of
(dis)appearance, which we imagine in turn as a tain... More tea?" -
"Thank you, Arkadii. We should slowly get ready, since my students are