"Дэвид Дрейк, Эрик Флинт. В сердце тьмы ("Велисарий" #2)" - читать интересную книгу автора

не знали границ. Убийца, вор, вымогатель, палач, насильник - Иоанна из
Каппадокии называли всеми этими словами. И все это было правдой.
Двое шпионов из народности малва были сами по себе отвратительны,
причем льстивый Балбан, начальник шпионской сети, даже больше, чем наемный
убийца Аджатасутра - частично из-за их фальшивого добродушия и притворного
дружелюбия, но в основном из-за притворной заботы об интересах Рима и
представления себя вроде как незаинтересованными лицами, во что мог
поверить только идиот. А седьмой человек в комнате совсем не был идиотом и
принимал притворную невинность представителей малва за оскорбление своему
уму.
Седьмой относился с отвращением и к самому себе. Он являлся главным
камерарием* [Камерарий ведает хозяйством королевского двора или дома
человека благородного происхождения. Занимающие подобную должность всегда
имели большое политическое значение.] Римской империи, одним из самых
ценных советников императора Юстиниана; он пользовался очень большим
доверием, которое не собирался оправдывать. Он был близким личным другом
императрицы Феодоры, которую планировал убить. К своим грехам он добавит
еще одно предательство и еще одно убийство - и все ради того, чтобы
получить большую власть, хотя и ненамного большую. Он был евнухом и не мог
претендовать на трон. Сам не мог. Но мог по крайней мере стать главным
камерарием бездарного императора вместо самостоятельного - и обрести
истинную власть в Риме.
Благодаря своему острому уму седьмой понимал, что его стремление к
власти - само воплощение глупости. Он стар. Даже если он и воплотит эти
амбиции в жизнь, вероятно, ему удастся наслаждаться полученным всего лишь
несколько лет.
Ради этих глупых, мелких амбиций седьмой и рисковал - ведь вместо
желаемого он может быть казнен и навеки проклят. Он презирал себя за
мелочность, собственная глупость вызывала у него отвращение. Но он не мог
поступить по-другому. Несмотря на то что седьмой всегда гордился своим
железным самоконтролем, он никогда не мог справиться с честолюбием. Оно
властвовало над евнухом, как похоть над сатиром. Оно двигало его вперед,
сколько он себя помнил, с тех дней, когда другие мальчики насмехались над
ним и избивали его после кастрации.
Но больше всего у него вызывало отвращение то, что реакционеры из
малва и римлян, собравшиеся в комнате, настояли на ужине в архаичных
традициях, вместо того чтобы сесть на стулья, расставленные вокруг стола,
как делают все современные разумные люди. Постаревшее тело седьмого уже
давно потеряло гибкость, необходимую для трапезы в полулежачем состоянии.
Его звали Нарсес, и у него болела спина.


* * *

Индус, начальник шпионской сети, не сводил глаз с Нарсеса с того
момента, как сделал свое объявление. Несколько месяцев назад Балбан понял,
что этот евнух пока является самым серьезным из римских союзников - и
единственным ни в коей мере не простофилей. Священнослужители были
провинциальными фанатиками, императорские племянники - безмозглыми
пижонами, Иоанн из Каппадокии - несмотря на несомненные способности -