"Локхард Драко. Стрела Дамокла" - читать интересную книгу автора

основанный на почти сказочном везении, однако Мойше ухватился за него с
отчаянием утопающего.
"Не подвели меня, Йешуа" - мысленно взмолился учёный. - "Я поверил в
твою религию любви, я уже убил ради тебя человека и готовлюсь уничтожить
весь известный мне мир. Донеси свои слова до людей, объясни им ценность
жизни! Научи, что нельзя делить мир на рабов и господ!"
Оставалось несколько часов. Судорожно вздохнув, Мойше разгерметизировал
люк и с огромным трудом выбрался из машины. Тёплая вода приняла его
измученное тело, рванула ожоги отупляющей болью.
-Я выдержу, Йешуа, - прошептал учёный. Задыхаясь, он открыл грузовой
люк и вытащил тяжёлый свёрток. Чтобы доплыть до берега, потребовались
последние силы.
"Так ему будет легче", подумал Мойше. Некоторое время он судорожно
дышал, собирая волю в кулак. Сел, подтащил свёрток. Внутри, спрятанная меж
зелени и фруктов, лежала книга, отпечатанная на листах сверхпрочного
пластика. Шесть лет потребовалось профессору Левинзону, чтобы по крупицам
изучить иврит, ещё десять лет создавался текст. Все знания, весь свой
могучий разум вложил он в эту книгу.
"Я писал её, не зная, кому передам" - вспоминал Мойше, дрожащими руками
гладя титановый переплёт. - "Я мечтал полететь в прошлое, когда Рим был
всего лишь городом, и отдать эту книгу праотцам моего народа. Тридцать лет
мечтаний..."
Вдали послышался стук копыт и негромкие голоса. Кто-то ехал по дороге
верхом на осле.
"Я верю в тебя, Йешуа" - подумал профессор Левинзон. - "Тебе я вручаю
мечту, воспользуйся ею мудро."
Раздалось удивлённое восклицание, и над умирающим стариком склонилось
несколько человек. Мойше улыбнулся, узнав их лица.
-Эта книга послана с небес, - прошептал он на иврите. - Возьми её,
Йешуа. Научи мир любить.
Один из людей вздрогнул. Его тонкие, совсем не сильные пальцы коснулись
переплёта. И в тот же миг Вселенная изменилась.
Беззвучно испарился обугленный шар машины времени. Мойше услышал,
ощутил всей душой вопль, непредставимый, страшный крик миллиардов людей,
которым он запретил жить. Его умирающее тело исчезло, оставив после себя
лишь книгу в пыли и страх в глазах мессии, но смерть - о нет... Смерть не
спешила забирать к себе профессора Левинзона.
Вспышка! Он снова был молод. Мойше стоял под дождём, на каменной
мостовой, и смотрел на толпу солдат, с рёвом нёсшуюся по узким улочкам
Иерусалима. Впереди, лязгая ржавым доспехом, смеясь в упоении боя, летел
Квинт.
-Крестоносцы! - в исступлении кричал какой-то старик. - Спасайтесь!
Страх не успел проникнуть в разум - толпа смяла одинокого человека,
размазала по камням, подарила телу смерть. Дух рвался дальше.
Вспышка! Он был женщиной. Толпа - одетая иначе, кричавшая на ином
языке, но та же самая в сердце - вновь была вокруг. Люди в серых балахонах
поджигали костёр.
-Во имя отца, сына, и святого духа... - произнёс Квинт, одетый в
огненно-красную рясу. Прежде, чем понимание рвануло сердце - пламя обняло
его новое тело, исторгло из горла вопль. Но кто мог его слышать! Кого тронет