"Сергей Довлатов. Собрание сочинений в 4 томах. Том 2" - читать интересную книгу автора

А прокурор - в отказ:
"Вы-то - да, а общество простить не может...".
Сначала я в глухую несознанку шел. Кричу:
"Напился, все забыл!.."
Ну, а в конце менты подраскололи. Сознался. Кричу:
"Стреляй! Чего не стреляешь, козел?! Видел бы Ленин твою штрафную
чавку!.."
Это я - прокурору. Вот он и дал мне три года ни за что. Про меня в
газете статья была. Не веришь? Ей-богу! Называлась - "Плесень".
- Оно и видно, - сказал Замараев.
- А хочешь, я тайну скажу? - неожиданно выговорил Ерохин. - Хочешь,
скажу тайну, от которой позеленеешь. Только - чтобы никому...
- Знаю я ваши тайны. Кабур роете под хлеборезку.
- Кабур - это что... Ну, хочешь, скажу? Тебе одному, как другу. Вот
слушай: я по матери - Эпштейн...
- Эпштейн, - недоверчиво прищурился Замараев, - видали мы таких
Эпштейнов... Да ты - фоняк, как и не мы... А если ты Эпштейн, зачем сидишь
по хулиганке? Зачем не по торговой части шел?
- В отца, - коротко пояснил Ероха.
- Эпштейн, - повторял Замараев.
- Деревня, - слышалось в ответ...

Гул сигнального рельса медленно канул в просторном октябрьском небе.
Донесся стук пилорамы. За деревьями, громыхая, прошел лесовоз.
- Пойду молотить, - сказал Ероха.
Он поднялся, стряхнул табачные крошки. Затем, не оглядываясь, двинулся
через лес к инструменталке.
- Вот так мужик, гонореи не знает, - усмехнулся Ероха.
- Пустой человек, несерьезный, - бормотал ему вслед Замараев.
"Кого только не прихватывают", - думал Ероха.
"Откуда такие берутся?" - вторил ему прораб...
Лес наполнился туманом. Залаяла собака на блокпосту. Появился опер
Борташевич в узких хромовых сапогах.
Заключенные нехотя встали, потушили костер и разошлись.
На вышках сменились часовые. Кто-то от скуки включил прожектор.


17 апреля 1982 года. Нью-Йорк

Я все думаю о нашем разговоре. Может быть, дело в том, что зло
произвольно. Что его определяют - место и время. А если говорить шире -
общие тенденции исторического момента.
Зло определяется конъюнктурой, спросом, функцией его носителя. Кроме
того, фактором случайности. Неудачным стечением обстоятельств. И даже -
плохим эстетическим вкусом.
Мы без конца проклинаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все
же я хочу спросить - кто написал четыре миллиона доносов? (Эта цифра
фигурировала в закрытых партийных документах.) Дзержинский? Ежов? Абакумов с
Ягодой?
Ничего подобного. Их написали простые советские люди. Означает ли это,