"Сергей Довлатов. Собрание сочинений в 4 томах. Том 2" - читать интересную книгу автора

оценили после драки на Койне, тихо засыпает. Хотя наш единственный топчан
предназначен для бойца, свободного от караула.
Двенадцать сторожевых постов утвердились над лесом. Начинается рабочий
день.
Вокруг - дым костров, гул моторов, запах свежих опилок, перекличка
часовых. Эта жизнь медленно растворяется в бледном сентябрьском небе.
Гулко падают сосны. Тягачи волокут их, подминая кустарник. Солнце
ослепительными бликами ложится на фары машин. А над лесоповалом в просторном
эфире беззвучно мечутся слова:
- Алло, Роза! Алло, Роза! Я - Пион! Я - Пион! Часовые на вышках!
Сигнализация в порядке! Запретная полоса распахана! Воры приступили к
работе! Прием! Вас не слышу! Вас не слышу!..

Контролер пропустил меня в зону. Сзади неприятно звякнул штырь. У
костра расконвоированный повар Галимулин заряжал чифирбак. Я прошел мимо,
хотя употребление чифира было строго запрещено. Режимная инструкция
приравнивала чифиристов к наркоманам. Однако все бакланье чифирило, и мы это
знали. Чифир заменял им женщин.
Галимулин подмигнул мне. Я убедился, что мой либерализм зашел слишком
далеко. Мне оставалось только пригрозить ему кондеем. На что Галимулин вновь
одарил меня своей басурманской улыбкой. Передние зубы у него отсутствовали.
Я прошел мимо балана, любуясь желтым срезом. Уступил дорогу тягачу, с
шумом ломавшему ветки. Защищая физиономию от паутины, вышел через лес к
инструментальной мастерской.
Зеки раскатывали бревна, обрубали сучья. Широкоплечий татуированный
стропаль ловко орудовал багром.
- Поживей, уркаганы, - крикнул он, заслонив ладонью глаза, - отстающих
в коммунизм не берем! Так и будут доходить при нынешнем строе...
Сучкорубы опустили топоры, кинули бушлаты на груду веток. И опять
железо блеснуло на солнце.
Я шел и думал:
"Энтузиазм? Порыв? Да ничего подобного. Обычная гимнастика. Кураж...
Сила, которая легко перешла бы в насилие. Дай только волю..."
Переговариваясь с часовыми, я обогнул лесоповал вдоль запретки. Прыгая
с кочки на кочку, миновал ржавое болото. И вышел на поляну, тронутую бледным
утренним солнцем.
У низкого костра спиной ко мне расположился человек. Рядом лежала
толстая книга без переплета. В левой руке он держал бутерброд с томатной
пастой.
- А, Купцов, - сказал я, - опять волынишь?! В крытку захотел?
В отголосках трудового шума, у костра - зек был похож на морского
разбойника. Казалось, перед ним штурвал и судно движется навстречу ветру...

...Зима. Штрафной изолятор. Длинные тени под соснами. Окна, забитые
снегом.
За стеной, позвякивая наручниками, бродит Купцов. В книге нарядов
записано: "Отказ".
Я достаю из сейфа матрикул Бориса Купцова. Тридцать слов, похожих на
взрывы: БОМЖ (без определенного места жительства). БОЗ (без определенных
занятий). Гриф ОР (опасный рецидивист). Тридцать два года в лагерях.