"Карамба, или Козья морда" - читать интересную книгу автора (Щеглов Дмитрий)

Глава 8

Когда мы с Данилой появились у нас во дворе, вселенский женский собор закончил работу, и родственники утопленников разошлись по домам. Бабушка решила посадить меня под домашний арест, и поэтому была не против того, чтобы мои друзья остались со мною. Мы с Данилой развалились в креслах, а Настя как кошка с ногами взобралась на тахту.

– С Фитилем понятно, они даже ему не сказали, что ищут, а только проверили на вшивость, – продолжая думать о Хвате с Гориллой, высказал я вслух свои соображения.

– Будут они делиться, как же жди, – имея в виду платину, а не информацию поддакнул Данила.

– Я так думаю, – задумчиво сказала Настя, – если Фитиль сказал Хвату, что это наш блокнот, а Хват после этой дурацкой экспертизы с почерком может запросто ему поверить, а почему бы и нет, то…, и она не закончив мысль, перескочила на другое. – Вы не очень то надейтесь, что Хват всерьез сказал, насчет блокнота, который из плавок выпасть не может. Смотрите, что получается, – и она по новой начала втолковывать нам логику рассуждений Хвата.

Наши вальяжные позы в кресле принимали все более строгий вид, пока мы не стали похожи на бегунов стартующих, на стометровке.

– Фитиль нашел блокнот уже с оторванным листком, думает так Хват. На оторванном листке в блокноте осталась часть записки – подпись, Гарила. Где вторая часть? Вторая же часть записки, оказалась в пристройке монастыря, в сарае. Как она туда попала? Если до того, как блокнот нашел Фитиль, значит это дело рук владельца блокнота. Кого спрашивается? Данилы! Отсюда вывод, если Хват верит Фитилю, что тот нашел блокнот, то подозрения падают на нас, – и Настя в упор посмотрела на притихшего Данилу, – и второй вариант. Хват не верит Фитилю и подозревает их с Гориллой в авторстве записки. Он считает, что блокнот собственность Фитиля, и Фитиль писал записку. Что он должен сделать в этом случае?

– Убить Фитиля, – подсказывает Данила.

Настя свысока смотрит на моего приятеля и заканчивает мысль:

– Он проводит графологическую экспертизу, сравнивает почерки. Фитиль ни при чем. А где мы находимся в тот момент, когда пропадает платина?

– В подземном ходе, и на берегу.

– Правильно. Скажи Данила, если Горилла и Фитиль отпали, на кого упадет подозрение?

– На катер, – упавшим голосом сказал Данила, – Хват же за ним гнался. Неужели Фитиль соврал? – вздыхает он.

– А давайте проверим? – предлагает Настя.

– Как?

– Если Хват поверил, что в пристройке-сарае побывал кто-то еще третий, и Горилла с Фитилем к пропаже платины из сарая не имеют никакого отношения, он их отпустит по домам, а сам постарается в одиночку найти концы. Фитиля он уже отпустил. Если и Горилла дома, значит Хват у нас на хвосте. Сейчас проверим. Дай телефонный справочник.

Кто знает фамилию Гориллы?

– Сопель-Шереметьев, – подсказал притихший Данила.

– Может он граф? – не удержался я, заинтересовавшись генеалогическим деревом Гориллы.

– Граф от кухарки, – Данила начал оживать.

Настя набрала четырехзначный номер, и когда на том конце подняли трубку, голосом привыкшим повелевать спросила?

– Господин Сопель– Шереметьев? – Горилла видно не привык к подобному обращению, нам хорошо было слышно, как произошла заминка.

– Да, Горилла.

Дальше можно было не разговаривать и положить трубку, но этот дурацкий ответ, вызвал улыбку на лице Насти и она продолжила:

– С вами говорит секретарь городской Думы, Вера Васильева. Мы сегодня присваиваем новым улицам названия, фамилии известных и уважаемых в городе людей. Депутат Сайкин выдвинул вас, вы не имеете ничего против?

По телефону было слышно, как сопит Горилла.

– А платить никому не надо?

– Кому платить?

– Депутату Сайкину!

– Не надо.

– Тогда я согласен. А где эта улица будет?

– Район новых русских знаете?… Там! – Настя немного разрядила напряженную атмосферу, царившую в комнате.

– Неужели, поверил? – через некорое время спросила она, – Давайте проверим.

Она снова набрала тот же номер, и подождала пока послышался голос Гориллы:

– Да!

– Извините, вас снова беспокоит секретарь Городской Думы. Ваша кандидатура не прошла на улицу.

– Почему, – в трубке явственно был слышен разочарованный голос Гориллы.

– На голосовании против вас была фракция зеленых. Но вы не волнуйтесь, депутат Сайкин выдвинул вас на переулок, вы не будете против?

На этот раз Горилла сопел еще дольше, пока ответил:

– Ладно, я согласен! А на улицу кого утвердили?

– Хвата! – и Настя положила трубку.

– Звони теперь уж до конца, добивай его, – с радостью посоветовал злопамятный Данила, вспоминая утренний страх.

Через несколько минут, Настя снова сняла трубку и позвонила. На том конце провода, немедленно послышался голос Гориллы:

– Слушаю:

– Извините, вас снова беспокоит секретарь городской Думы, Вера Васильева.

– Что, снова не прошел? – послышался возмущенный голос Гориллы.

– Да, фракция зеленых голосовала против вас.

– Почему?

– Аргумент конечно спорный, мол, вы кроны сильно ломаете…

– А депутат Сайкин?

– А депутат Сайкин, предложил вашим именем назвать общественный туалет.

– Какой туалет? – рассвирепел Горилла.

– Не волнуйтесь, бесплатный, бесплатный. Если хотите, приходите к нам на заседание, я вам пропуск закажу, только костюм темный оденьте, или фрак, смокинг, если он у вас есть. Хват уже здесь.

Настя хотела было положить трубку, когда в телефонной трубке раздался просящий голос Гориллы.

– А нельзя по переулку, еще раз переголосовать? Я на переулок согласный. Я заплачу.

– Нельзя, – Настя ответила, как отрубила топором. Мы покатились со смеху.

– Сколько сейчас времени мальчики?

Я посмотрел на часы. Они показывали шесть часов. А мне казалось, что с сегодняшнего утра прошло двое суток, столько с нами произошло всяких событий. Впереди был еще весь вечер, и сидеть, сложа руки, не хотелось. Если согласиться с логическими Настиными построениями, Хват исключил из дальнейшей игры сначала Фитиля, а теперь и Гориллу, и сам как следопыт Зеб Стумп за «Всадником без головы», идет по нашему следу. Необходимо было нанести упреждающий или отвлекающий удар. Но для этого необходимо знать, где сейчас находится Хват и чем он занимается.

Настя ушла домой, а Даниле я предложил обойти, то место, которое окружало, монастырь и посмотреть сбоку на дом Хвата. Дома ли он, или с лупой рассматривает следы на тропинке у пристройки.

Никого, не встретив, мы решили на всякий случай уничтожить следы нашего пребывания в подземном ходе.

Который раз, за день мы лезли в него? Я сбился со счета. Те, сто пятьдесят метров, что отделяли нас от монастырской стены, мы прошли в пол минуты, когда услышали в сарае подозрительные постукивания. Погасив свечу, глянули в прорезь. Хват, простукивал стены.

– Вот, сволочь, догадался, что должен быть еще один, старый, подземный ход их этого помещения, – шепотом выругался Данила.

– Может не доглядит? – засомневался я.

– Как же, такой жучина не доглядит.

Предсказание Данилы сбылось. Хват достукался до нашей потайной двери и удовлетворенно хмыкнул:

– Нашел! От Хвата не спрячешь, – слышался его торжествующий голос, – нашел.

– Вот и ладно. – за спиной Хвата раздался голос Гориллы, – а то я на тебя грешить начал, думаю платину спер, а меня за лоха держит, комедь ломает. Даже в Думу не пошел.

В косых лучах заходящего солнца, в проеме ворот в черном смокинге и белых туфлях стоял, сияя, как новый пятак Горилла.

– Где нашел, покажи?

Не хотелось Хвату делиться радостью открытия, да деваться было некуда, иначе его могли заподозрить и обвинить в откровенном жульничестве, а это уже серьезно в криминальном мире.

– Вот, смотри куда исчезла платина, – и он постучал нам в дверь, – сюда.

– А как открыть ее? – спросил Горилла, – проводя ладонью по гладкой стене.

– Ее и открывать не надо, мы зайдем с другой стороны.

– Откуда? – удивился Горилла.

– Со стороны реки. Эти подземные ходы всегда имели выход к реке. Там и надо искать. Может быть еще платина в нем и находится, еще не успели продать. Пошли, запирай сарай.

Как только в замке провернулся ключ, Данила заблажил:

– Бежим отсюда?

– А Дионисий, они же его идиоты осквернят, еще чего доброго мумию продадут за границу, высказал я опасение, – давай лучше, закопаем вход в подвал, подземелье, пусть себе старик охраняет свои церковные книги. Он ведь сам выбрал свою судьбу, кто ему не давал выйти наружу.

– А Хват с Гориллой не найдут за это время вход в наш подземный ход?

– Нет, они будут его искать где-нибудь недалеко, метрах в тридцати, в крайнем случае, в пятидесяти, так что мы сто раз заделаем проход и выберемся отсюда.

Зря я уповал на свое везение и чужую глупость. Взяв лопату, мы в десять минут забросали вход в подземелье, утрамбовав его, и закрепив полусгнившими бревнами. Теперь, узнать, что подземный ход имел еще одно ответвление, можно было только расспросив нас. А болтать лишнее, никто из нас троих не собирался.

Периодически освещая себе путь фонариком, мы добрались до выхода из подземного лаза, погасили свечу м выглянули наружу. Хват с Гориллой стояли в десяти метрах от нас.

– Помнишь, пацаны и Фитиль здесь сидели, может кто из них был на шухере. Надо кусты осмотреть. Вдруг там подземный ход. Слазь туда Горилла.

– Но, я же в смокинге, первый раз в жизни одел, в Думу собрался?

– Куда?

– В Думу. Хочу, чтобы моим именем улицу назвали.

– А город не хошь? Тем более, лезь.

– Почему?

– Представь, вдруг, кто тебя увидит? Пойдет по городу трепать, мол, из кустов, вылез Горилла, в черном смокинге с бабочкой. Кто ему поверит? Никто. Так, что лезь, где-то здесь платина, я нутром старого барыги чувствую.

Последний аргумент, видно убедил Гориллу и он полез через кусты обновлять смокинг. Через минуту раздался его торжествующий крик:

– Есть, нашел!

– Платину, или ход нашел? – спокойно переспросил Хват.

– Ход нашел, ход!

– А я, что говорил? Меня стреляного воробья на мякине не проведешь? – Хват тоже пробрался через кусты. Из темноты мы внимательно смотрели на них, зная, что они нас не видят. Мы сидели как в мышеловке. Единственный шанс оказаться на свободе был в руках наших противников.

– Сторожи вход, а я схожу за фонарем, – приказал Горилле Хват. Да, умнее оказался Хват, чем о нем скажешь с первого взгляда.

Горилла подошел к входу в лаз и вытащил оттуда забытую сумку Хромого.

– Смотри, Хват, что я нашел? Это же сумка Хромого, ее весь город знает, он ее у индейца выменял. И книга какая то в ней. Как он мне надоел, Хромой, ты бы только знал Хват. Он и прошлый раз с алмазом, мне всю малину испортил, и этот раз в мой карман залез.

– Да, картина начинает потихоньку проясняться, мы с тобой предок человечества, выходим на верный след… Хромой… Хромой… вот не ожидал, – что – то усиленно обдумывая произнес Хват, – и раньше говорили мне, что он умный мужик. Да теперь вопрос открытым остается, успел ли он сплавить товар? По идее, – вслух рассуждал Хват, – при собственном весе в пятьдесят килограмм, утащить гантели весом в шестьдесят килограмм он не мог, силенок не хватит. Максимум что он мог сделать, это докатить их до берега и оставить здесь на входе или в воде. А забрать их должен был кто-нибудь второй. Кто здесь с утра проплывал? – вдруг как прокурор Хват резко спросил Гориллу.

– Пацанва, втроем – Макс, Данила и девчонка, вечно втроем по городу шатаются. Они проплывали и «новый русский» на катере. Все, больше никого.

– Кто-то из них и мог увезти платину, если она еще не в подземном ходе.

– Но ребята при нас садились на камеру, и в плавках все они были, а туды по тридцать два килограмма не сунешь.

– По-твоему платину увез «новый русский»? – то ли утверждая, то ли спрашивая, смотрел на Гориллу задумавшийся Хват.

– И блондинка на катере была для отвода глаз, она все время махала мне рукой, – горестно сказал Горилла.

– Да, твой вариант смотрится убедительно, но и Фитиля с ребятами со счетов не стоит сбрасывать.

– А сумка, вот же след Хромого?

– А записка, след Фитиля и пацанов?

– Полезли в подземный ход Хват, и их там на ощупь найду, – что имел в виду Горилла, гантели или нас, мы не знали, но мы на всякий случай отползли подальше.

– Нет, Горилла, стены там плохо укреплены, обвалиться может, – с сомнением покачал головой Хват, – я пожалуй пока схожу за фонарем и заодно подумаю, а ты стереги вход.

– Вот сука, – впервые так грубо выругался, за то время, что я его знал Данила, – что будем делать?

– Полезли, пока не поздно назад.

Не зажигая свет, изучив все повороты, мы, пригнувшись, вернулись на лестницу, и, надавив на выступ на стене открыли доступ к поворотному механизму. Данила крутил колесо. Дверь медленно открылась, и мы нырнули в пристройку. Подергали ворота, они были на запоре. Все мышеловка окончательно захлопнулась. И крышка в подземный ход, ведущий к дому Хвата была открыта ровно на столько, чтобы просунуть в нее руку. Нечего было и думать, чтобы нырнуть в этот подземный ход.

– Это, ты все, успеем, успеем. Ну, нашли бы они Дионисия, ну продали бы его в какой-нибудь американский музей, большое дело. Ходят же толпы людей на Тутанхамона, и ничего, и на нашего Дионисия ходили бы, плохо, что ли? А теперь, что делать?

– У нас минут, пятнадцать, пока Хват вернется. Думай Данила.

– Жалко Насти нет, она бы точно, с ходу выход нашла.

– Ты, что еще девчонку впутывать в такой кошмар? У нас отсюда пока только один свободный выход, в люк к Хвату, но в него не пролезешь?

– Может, попробуем открыть?

– Горилла, не смог открыть, еще и верстак надо сдвинуть, нет, думай Данила.

– Макс, не будет Хват вручную крутить домкрат, у него должен быть там рубильник или кнопка включения. Попробуй, посвети.

Фонарик тонким лучом осветил внутренность подземного хода Хвата. Она была отделана вагонкой. На стене виднелось две кнопки, красная и белая. Данила нашел на полу палку и сунул ее в щель.

– На какую давить, на белую? Белая должна выдавливать вверх, красная вниз. Так везде принято.

– А если ты ошибешься, и люк закроется, что тогда, – спросил я Данилу, – не забывай, это ведь Хват делал, а у него как у Иуды, все не как у людей.

Ошибиться, значит наверняка попасться в руки бандитов, да не где-нибудь, а в подземелье. Ничего себе, перспектива. У Данилы не поднималась рука, невзначай захлопнуть перед собой последнюю лазейку. А мы еще не знали, куда она ведет. Может быть, в конце подземного хода Хвата стоит железная дверь с пудовым или кодовым замком.

– Дави красную, – я взял на себя ответственность за наши жизни.

Данила надавил и точно, домкрат стал поднимать крышку люка. Мы облегченно вздохнули. Ура. Когда крышка достаточно поднялась, мы нырнули в чужой подземный ход. Бог ты мой, что это было. Мы попали в отлично устроенное бомбоубежище, обитое вагонкой и имеющее неприкосновенный продовольственный запас на случай войны, как минимум, термоядерной. Это был не подземный ход, а настоящий тоннель, пол его был устлан красной ковровой дорожкой. Сбоку стоял диван, холодильник, телевизор, на стенах не хватало только нескольких картин, но их заменяли противогазы. На полках были расставлены консервированные продукты. Хват в своем подземелье мог пережить еще одну перестройку. Данила открыл холодильник. Он был пуст, если не считать огромную коробку из под торта, аккуратно перевязанную красной лентой.

– Мог бы и колбаски положить, – вздохнул Данила, рассматривая пустые полки.

– Знал бы Хват, что мы тут появимся, он бы тебе с крысиным ядом колбаски оставил.

– А торт не отравлен? – вытаскивая, коробку с тортом из холодильника спросил Данила.

– Не отвлекайся, – одернул я его, – у нас мало времени.

Подземный ход Хвата, выкопанный во весь рост, быстро привел нас к закрытой сейфовой двери. Мы стояли перед ней озадаченные и подавленные.

– Дать козлиную морду, может, поможет? – спросил Данила. И тут же сдав на свалку шаманские заклания и соглашаясь со здравым смыслом, пробормотал: – Нет, такую дверь козьей мордой не откроешь, надо шифр знать.

Сбоку двери был расположен цифровой пульт, с несколькими кнопками, от которого шел толстый электрический шнур к бронированной двери. Данила пересчитал кнопки.

– Ерунда, их всего шесть штук. Я пока пойду банки с полок пособираю а ты открывай.

– Да ты знаешь, сколько вариантов придется перебирать? – я был возмущен беспечностью приятеля.

– Шестью шесть, тридцать шесть, – успокоил он меня. – перебери с одного до тридцати шести, и я думаю мы попадем в дом или гараж к Хвату.

– А миллион без единицы не хочешь? – не согласился я с математической логикой приятеля.

Данила не слушал меня. Он развязал коробку из под торта и приподнял крышку. Такой красоты я никогда не видел. На нас смотрел огромный торт выполненный, как точная копия храма Василия Блаженного. Небольшая оградка вокруг храма была выложена шоколадной решеткой. Бисквитные стены непроизвольно вызывали слюну. А глазурованные купола чего стоили? И такое чудо и в рот?

– Ты не открыл еще дверь? – нагрузившись различными банками, стоял за моей спиной Данила.

– Что я тебе компьютер, миллион вариантов перебрать за десять секунд, – давай лучше подумаем, что это за число из шести цифр.

– Я тебе за минуту сейчас открою. – складывая рядом с дверью реквизированные съестные припасы, сказал Данила, – если на каждую комбинацию тратить по три секунды, уйдет…, уйдет… тридцать шесть умноженной на три…получается сто восемь секунд. Меньше двух минут. Десять раз успеем смыться.

Из него получился бы в древности хороший грабитель: викинг, конквистадор или на худой случай разбойник из муромских лесов. Он стал набирать на пульте цифры с единицы до тридцати шести. Когда дверь ни на одну из них не открылась, он растерянно посмотрел на меня.

– И дальше до девятьсот девяносто девяти тысяч девятьсот девяносто девяти можешь набирать, пока не щелкнет, – с досадой произнес я, – три секунды умножаешь на миллион без единицы, будет три миллиона без трех секунд. Три миллиона секунд раздели на шестьдесят, будет пятьдесят тысяч минут. Раздели их снова на шестьдесят будет приблизительно восемьсот часом или тридцать два дня. Тридцати двух дней у нас нет, так, что мы срочно должны догадаться, что это за число.

– Эх, жалко Насти нет с нами, вот кто любит всякие шарады разгадывать. Сейчас бы в одну минуту решила эту задачку. Знаешь, как она их в классе щелкает, – вспоминая, как дед былое, Данила обеспокоено оглянулся назад.

– Вот и думай, как она.

– Как?

– Логически, – подбодрил я приятеля, – считай, что ты находишься на передаче, «Что, Где, Когда» и у тебя одна минута…Вопрос… Какое число должно быть, чтобы его никогда не забыть, ни трезвым, ни пьяным, ни днем, ни ночью? Число из шести цифр?

Данила, как баран на новые ворота уставился на торт.

– Думай Данила… думай. Может быть дата начала войны – двадцать второго июня сорок первого года? – и я набрал на пульте цифры – 22.06.41. Тишина. Дверь не щелкнула и не поддалась.

– Думай Данила… Думай… Говори, что-нибудь.

– Не могу я голодный думать. Я на торт смотрю, и у меня все мысли только об одном, он как сделан, как бисквитный или как птичье молоко? Я пока его не начну есть, у меня ни одной мысли не появится.

– Черт с тобой, ешь! Только быстрее думай.

Процесс пошел, – сказал бы Горбачев увидев Данилу. Торт исчезал с ужасающей быстротой. Казалось, на Красную площадь навалилась татаро-монгольская орда. Нет не орда, Данила как бульдозером сносил поочередно шоколадные, воздушно-глазурованные купола торта.

И тут меня осенило.

– День рождения, день рождения человек никогда не забывает. Единственная дата, которую все помнят, спроси любого. Поэтому надо только вычислить день рождения Хвата. Год, месяц и день.

– Вспомнил, вспомнил, – ударил себя по лбу рукою вымазанной кремом Данила, – в прошлом году Хват в марте справлял день рождения и все стекла и зеркала побил в ресторане. Когда милиция его забирала, он еще кричал, что не имеют права, он малолетний, ему всего десять лет.

Отправив очередную порцию торта в рот, Данила как кот заулыбался:

– Он родился в високосный год, двадцать девятого марта и день рождения у него раз в четыре года. Вот и получается если он кричал в прошлом году, что ему десять лет, значит на самом деле ему было сорок. Первые четыре цифры – 29.03. Двадцать девятого марта. А год? Если в прошлом году двухтысячном году ему было сорок лет, то в этом две тысячи первом году – сорок один. Так, в каком году он родился? Две тысячи первый год минус сорок один – получается тысяча девятьсот шестидесятый год. Последние две цифры – 60.

Вместе с последней цифрой, во рту у Данилы исчезли остатки торта.

– Говорил же я тебе, что только сытый могу думать, видишь как все просто, – расплылся в улыбке мой приятель.

Я последовательно набрал полученные цифры, 29.03.60. Результат нулевой. Дверь даже не скрипнула.

И тут из дальнего конца коридора до нас донесся торжествующий крик Гориллы:

– Поймаю, как кота задушу.

– Мы забыли крышку люка опустить, – тревожно проговорил Данила. Не раздумывая ни минуты, по красной дорожке скрадывающей шум шагом, мы стремительно понеслись в обратную сторону к люку. Хорошо, что Горилла подал голос, а то бы сейчас сидели перед ним, как кролики перед удавом. Горилла успел просунуть только половину тела в люк, когда я нажал на белую кнопку. Он так и остался висеть зажатый крышкой в районе живота, когда я отпустил кнопку. Талия у Гориллы стала осиной, хоть в балете выступай. Еще одно малейшее нажатие на кнопку и из него как из яблока в соковыжималке брызнет сок.

– Ты, что Хват делаешь? – заорал Горилла, – снова обманул меня?

Мы с Данилой благоразумно молчали. Горилла тоже замолчал, ожидая ответа. С этой стороны мы себя обезопасили и нейтрализовали одного бандита. Данила поманил меня пальцем в глубь тоннеля.

– Ты какую, сейчас кнопку нажимал, чтобы закрыть?

– Белую.

– Правильно. У Хвата все шиворот навыворот. Вот и числа его дня рождения надо набирать в обратном порядке.

Мы подошли вновь к бронированной двери, и я набрал цифру 06.30.92. Как только я набрал последнюю цифру два, последовал щелчок. Мы обрадовано глянули друг на друга.

– Как ты думаешь, где сейчас находится Хват, дома или по дороге к подземному ходу? – мне казалось, что в моих рассуждениях присутствует какая то логика, – если Хват сейчас ищет в доме фонарь, нам лучше пока туда не соваться, подождать пока он уберется и только потом открывать бронированную дверь и проникать в его владения. А совсем бы было хорошо, если бы Хвата на помощь позвал Горилла, у него глотка здоровая. Только как заставить Гориллу кричать?

– Выпороть бы его, – зашептал кровожадный Данила.

– Замучаешься его пороть, вон какой амбал здоровый. И места не хватит, толком размахнуться.

– Давай тогда велосипед сделаем, – упрямо предлагал людоедские варианты Данила. Сорвав со стены настенный календарь с полунагой красавицей, он разорвал его на несколько мелких листов. Один их противогазов висевших на стене Данила натянул на себя, второй протянул мне. Данила тщательно вытер о смокинг Гориллы жирные пальцы рук, а они у него чуть ли не по локоть были в креме, и похлопал по широкому, попавшему в капкан заду. С ноги Гориллы полетели легкие белые туфли невероятных размеров и следом носки. Он вставил несчастному между пальцами ног полоски бумаги. Спички у нас были, целая коробка. Данила начал экзекуцию. Когда бумага загорелась, Горилла заорал благим матом и засучил ногами.

– О… о… о…Хват, только паяльником не надо, – несся как из иерихонской трубы мазутный бас Гориллы. На меня даже сквозь противогаз пахнуло запахом паленого мяса.

Я удивленно смотрел на Данилу – инквизитора.

– Палить можешь, а запаха не переносишь, противогаз одел? – упрекнул я его, когда мы возвращались к бронированной двери.

– Что б он не узнал меня случайно, я противогаз одел, а то потом в костре живьем запечет, – объяснял Данила, снимая противогаз – пусть думает, что это Хват.

Мне казалось, что по времени, Хват сейчас должен находиться у входа в подземный тоннель, и слышать дикий рев Гориллы. За то время, что мы искали код к замку, можно было сходить и купить в магазине новый фонарь, поэтому мы, не особенно таясь, стали открывать бронированную дверь. По пути Данила не спеша положил в пустую коробку из под торта козлиную голову завязав ее тем же красивым бантом.

– Наденем противогазы, – предложил Данила.

Мы потянули дверь на себя. С другой стороны как в кинофильмах она была замаскирована под книжный шкаф.

– Здорово, – подумал я и первым осторожно вступил в огромную залу. Это была гостиная. В центре стоял большой стол размером не менее бильярдного стола. Вдоль стен стояло несколько кожаных диванов. Войдя из освещенного пространства в полутемный зал с закрытыми жалюзи, мы привыкали к темноте, одновременно прислушиваясь к тишине царившей в доме. Дверь медленно сама собою закрылась. Теперь Горилла мог орать в подземелье, до скончания века, никто его не услышит. Где же выход?

Неожиданно в зале зажегся свет. В кресле за дверью, у нас за спиною сидел Хват. В руке у него был пистолет.

– Вот и попались голубчики. Не шевелиться, – повелительно произнес Хват. – ставьте торт на стол и присаживайтесь, будем беседовать… Противогазы снимите, я хочу на ваши мерзкие рожи посмотреть.

Делать нечего, пришлось стягивать противогазы. Когда Хват увидел, что перед ним сидит не представляющая для него опасность зеленая молодежь, он спрятал пистолет.

– Ну, рассказывайте, – в его голосе послышалась нешуточная угроза.

– Что рассказывать?

– Как вы попали сюда, для начала расскажите.

Какую историю можно придумать за несколько секунд, чтобы она звучала правдоподобно, я не знал. Я глянул на Данилу. Выручай. Ты же сожрал целый торт, у тебя должен сейчас мыслительный процесс идти наравне с пищеварительным. И Данила не подкачал:

– Когда Фитиль отнес Хромому икону Феофана Грека… – начал рассказывать мой приятель, так как будто до этого они целый час мирно беседовали с Хватом и он продолжает рассказ.

– Какого Феофана Грека, – не смог удержать своего удивления Хват, перебив Данилу.

– Того, что был бригадиром у Андрея Рублева, когда они втроем, вместе со старцем Прохором халтурили в Москве…

– Я спрашиваю, как вы оказались у меня в подвале?

– Когда мы увидали, что Горилла листает на берегу какую то старинную книгу, мы поняли, что он нашел библиотеку Ивана Грозного, и решили себе тоже сделать небольшое собрание сочинений летописца Нестора…

– Я последний раз по-хорошему спрашиваю, как вы сюда попали? – Хват сдвинул брови, в голосе у него зазвучали стальные нотки.

Как объяснишь, что мы оказались в подвале, если с одной стороны он закрыт бронированной дверью, с другой замком на воротах в сарай, с третьей сторожит Горилла. Не с верху же мы просверлили еще один вход.

– Я хотел по порядку все рассказать, – как утка от собственного гнезда уводит лису, так и Данила уводил Хвата от неприятного вопроса, – хотел сначала про икону, потом про книги, потом про гантели, но если ты не хочешь слушать, я, конечно, скажу, откуда мы появились? Вот через эту дверь.

Увел таки его Данила в сторону. Хват зло и в тоже время озадаченно смотрел на буровящего без передышки Данилу.

– Какие гантели? – наконец последовал спасительный вопрос, который давал нам передышку и шанс выбраться отсюда целыми и невредимыми.

– С начала рассказывать или с середины? – с глупым видом простака серьезно спросил Данила. Хват не мог понять, водят ли его за нос, или, в самом деле, владимирская земля рождает таких идиотов.

– Попробуй с середины.

– С середины, так с середины, – как ни в чем не бывало, согласился Данила. – Когда мы вчера плыли по середине реки, за нами тоже по середине плыл катер какого то «нового русского», вроде тебя. Только Фитиль сказал, что он побогаче, раза в два тебя, потому, что его катер стоит как твоих два ж…жипа «Кран чарохи».

– Дальше! – рявкнул Хват.

– Дальше мы поменялись местами, он плыл впереди, а мы втроем как …, в общем болтались сзади: наша камера, сеть Фитиля, и на цепи гантели. На палубу вышла девица, такая, что на обложках журналов бывают, и когда вы втроем чуть нас не догнали, вместе с Гориллой и Фитилем, сказала, про вас: – смотри киса, идиоты, какие то бегут, кабы цепь с гантелями не отобрали.

– Так конкретно и сказала?

– Что вы идиоты? Еще и пальцем указала, только я не понял на кого? – Данила правдивыми глазами смотрел на Хвата. Девица с «новым русским» были далеко, и на них можно было повесить всех собак.

Хват пропустил пока мимо ушей колкость, затрагивающую умственные способности его, и его друзей и коротко приказал:

– Рассказывай дальше.

– С подробностями, или без?

– Без… Я тебе не прокурор.

– Сначала оборвалась сеть Фитиля, он ее уже достал, сразу за городом, там, где поворот.

– Короче! – Хват уже второй раз смотрел на часы.

– Короче, потом и мы оказались в воде.

– А гантели?

– А гантели и нашу камеру он сволочь утащил.

Хват, о чем-то раздумывая, постукивал по деревянному подлокотнику кресла. Мы сидели ни живы, ни мертвы. Удачно все увязал Данила. Пока не к чему было придраться, кроме так и не полученного ответа на вопрос, как же все таки мы оказались в доме Хвата. Пока Данила как паук плел свою сеть, я уже придумал ответ. Мол, мы влезли в подземный ход раньше Гориллы, пока он стоял в десяти метрах на берегу.

– А икону говорите, Фитиль отнес Хромому?

– Ага.

Вырисовывалась новая связка – Фитиль и «новый русский». Нам бы только выбраться отсюда.