"Сергей Довлатов. Бывальщина" - читать интересную книгу автора

так можно?

Молодого Евтушенко представили Ахматовой. Евтушенко был в модном
свитере и заграничном пиджаке. В нагрудном кармане поблескивала авторучка.
Ахматова спросила:
- А где Ваша зубная щетка?

Вышел из печати том статей Наврозова. Открываю первую страницу:
"Пердисловие".

Писателя Воскобойникова обидели американские туристы. Непунктуально
вроде бы себя повели. Не явились в гости. Что-то в этом роде. Воскобойников
надулся:
- Я, - говорит, - напишу Джону Кеннеди письмо. Мол, что это за люди,
даже не позвонили.
А Бродский ему и говорит:
- Ты напиши "до востребования". А то Кеннеди ежедневно бегает на почту
и все жалуется: "Снова от Воскобойникова ни звука!.."

Яша Фрухтман взял себе красивый псевдоним - Дубравин. Очень им
гордился. Однако шутники на радио его фамилию в платежных документах
указывали: "Дуб-раввин".

По радио объявили: "На экранах - третья серия "Войны и мира". Фильм по
одноименному роману Толстого. В ходе этой картины зрители могут ознакомиться
с дальнейшей биографией полюбившихся им героев".

Отправил я как-то рукопись в "Литературную газету". Получил такой
фантастический ответ:
"Ваш рассказ нам очень понравился. Используем в апреле нынешнего года.
Хотя надежды мало. С приветом - Цитриняк".

Степень моей литературной известности такова, что, когда меня знают, я
удивляюсь. И когда меня не знают, я тоже удивляюсь. Так что удивление с моей
физиономии не сходит никогда.

Рассказывали мне такую историю. Приехал в Лодзь советский министр
Громыко. Организовали ему пышную встречу. Пригласили местную интеллигенцию.
В том числе знаменитого писателя Ежи Ружевича. Шел грандиозный банкет под
открытым небом. Произносились верноподданнические здравицы и тосты.
Торжествовала идея польско-советской дружбы. Громыко выпил сливовицы.
Раскраснелся. Наклонился к случайно подвернувшемуся Ружевичу и говорит:
- Где бы тут, извиняюсь, по-маленькому?
- Вам? - переспросил Ружевич. Затем он поднялся, вытянулся и
громогласно крикнул:
- Вам? Везде!

Помню, раздобыл я книгу Бродского 64-го года. Уплатил как за
библиографическую редкость приличные деньги. Долларов, если не ошибаюсь,
пятьдесят. Сообщил об этом Иосифу. Слышу: