"Сергей Довлатов. Соло на IBM" - читать интересную книгу автора

киноактер Чарльз Бронсон. Я к нему. Говорю по-французски: "Вы мой любимый
артист..." И так далее... А тот мне в ответ: "Гет лост..." И я сразу
вспомнил того парнишку..."
Заканчивая эту историю, Высоцкий говорил:
- Все-таки Бог есть!
Аксенов ехал по Нью-Йорку в такси. С ним был литературный агент.
Американец задает разные вопросы. В частности:
- Отчего большинство русских писателей-эмигрантов живет в Нью-Йорке?
Как раз в этот момент чуть не произошла авария. Шофер кричит в сердцах
по-русски: "Мать твою!.."
Вася говорит агенту: "Понял?"
Рубин вспоминал:
- Сидим как-то в редакции, беседуем. Заговорили о евреях. А Воробьев
как закричит: "Евреи, евреи... Сколько этот антисемитизм может
продолжаться?! Я, между прочим, жил в Казахстане. Так казахи еще в сто раз
хуже!.."
Нью-Йорк.
Захожу в русскую книжную лавку Мартьянова. Спрашиваю книги Довлатова и
Уфлянда - взглянуть. Глуховатый хозяин с ласковой улыбкой выносит роман
Алданова и тыняновского "Кюхлю".
Удивительно, что даже спички бывают плохие и хорошие.
В Лондон отправилась делегация киноработников. Среди них был
документалист Усыпкин. На второй день он исчез. Коллеги стали его
разыскивать. Обратились в полицию. Им сказали:
- Русский господин требует политического убежища.
Коллеги захотели встретиться с беглецом. Он сидел между двумя
констеблями.
- Володя, - сказали коллеги, - что ты наделал?! Ведь у тебя семья,
работа, договоры.
- Я выбрал свободу, - заявил Усыпкин.
Коллеги сказали:
- Завтра мы отправляемся в Стратфорд. Если надумаешь, приходи в девять
утра к отелю.
- Навряд ли, - произнес Усыпкин, - я выбрал свободу.
Однако на следующий день Усыпкин явился. Молча сел в автобус.
Ладно, думают коллеги, сейчас мы тоже помолчим. Ну а уж дома мы тебе
покажем.
Долго они гуляли по Стратфорду. Затем вдруг обнаружили, что Усыпкин
снова исчез. Обратились в полицию. В полиции им сказали:
- Русский господин требует политического убежища.
Встретились с беглецом. Усыпкин сидел между двумя констеблями.
- Что же ты делаешь, Володя?! - закричали коллеги.
- Я подумал и выбрал свободу, - ответил Усыпкин.
Лет двадцать пять назад я спас утопающего. Причем героизм мне так
несвойственен, что я даже запомнил его фамилию - Сеппен. Эстонец Пауль
Сеппен.
Произошло это на Черном море. Мы тогда жили в университетском
спортлагере. Если не ошибаюсь, чуть западнее Судака.
И вот мы купались. И этот Сеппен начал тонуть. И я его вытащил на
берег.