"Кэтрин Довиль. Глазами любви " - читать интересную книгу автора

упустила счастливый случай, потому что ждала слишком долго, прежде чем
призвать рыжеволосого рыцаря.
Она не очень часто призывала людей и, как правило, делала это не ради
себя, а чтобы помочь им. Например, когда старая монастырская садовница
сестра Жанна-Огюста столь увлеклась своими овощами, что забыла о молитвенном
собрании и чуть было не опоздала. Тогда Идэйн позвала ее, и сестра
Жанна-Огюста почти тут же бросила свой огород и прибежала в часовню, где уже
собрались все монахини монастыря Сен-Сюльпис. Сестра Жанна-Огюста подняла
кверху свои жирные ручки и прерывистым голосом закричала, что совершенно не
понимает, почему очутилась здесь, - она попросту забыла, зачем пришла! Будто
мысль о молитвенном собрании ни с того ни с сего пришла ей в голову только
сейчас.
А потом сестра Жанна-Огюста огляделась по сторонам своими близорукими
глазками и поняла, что находится как раз там, где ей и надлежало быть в этот
час. И что она, несмотря на свою забывчивость, каким-то образом ухитрилась
прибежать сюда вовремя, хоть и в последнюю минуту. Да, сестра Жанна-Огюста
сказала, что ей показалось, будто на ухо ей кто-то стал нашептывать, чтобы
она не забывала своих обязанностей, дабы не навлечь на себя недовольство
аббатисы Клотильды, чтобы той не пришлось потом наложить на нее епитимью!
Благословенны мы, говорила сестра Жанна-Огюста, ангелы присматривают за
глупцами. А иначе ей никогда не удалось бы попасть туда, куда следовало.
Кроме, конечно, мест, которые она особенно любила, таких, например, как
монастырская кухня и огород.
По правде говоря, Идэйн решила, что то, что она призвала сестру
Жанну-Огюсту, было более чем благословенным делом, поскольку, когда сестра
Жанна-Огюста по забывчивости пропускала службу и ее наказывали за это, все
монахини переживали за нее. Аббатиса Клотильда накладывала такую епитимью,
которую сестра Жанна-Огюста особенно ненавидела: она должна была четыре часа
молиться на своих жирных коленях ночью, в полной темноте, совсем одна, когда
все еще спали, кроме привратника, и в каждом скрипе и каждой тени таилось
что-то пугающее - сонмы демонов, а может, кое-что похуже. Даже здесь, в
часовне. Потому-то Идэйн и сказала себе: а почему бы не послать краткую
весточку сестре Жанне-Огюсте, в поте лица трудившейся в своем огороде и
пребывавшей в блаженном неведении, как бежит время?
Идэйн снова вздрогнула, хотя сегодня днем на берегу все было совсем
иначе - тогда она испугалась по-настоящему. Такого она не испытывала никогда
в жизни. Тогда при мысли о том, что останется здесь одна, всеми покинутая,
ее охватил панический ужас.
Из глубокой задумчивости Идэйн вырвала высокая волна, обрушившаяся на
корабль. Один из моряков вскарабкался на мачту, чтобы по-другому поставить
парус. Идэйн съежилась на своих мешках с зерном. Выплюнув соленую морскую
воду, она сглотнула, проверяя, не стошнит ли ее, и решила, что морская
болезнь ей не грозит.
Тем не менее вряд ли за стенами монастыря Сен-Сюльпис ее ждет спокойная
жизнь. Вот и сейчас: звуки "внешнего" мира и все в нем обрушивались на нее,
как удары - хриплые крики моряков, волны, бьющие о борта корабля, холод и
сырость. А тело ее было еще непривычным ко всему этому - оно было юным,
нежным и недостаточно крепким для этого жестокого и грубого мира, в котором
она сейчас оказалась.
- Черт бы тебя побрал, Ротгар! - крикнул чей-то голос. - Хватай его!