"Владимир Довгань. Я был нищим - стал богатым " - читать интересную книгу автора

нас в доме всегда было много разных инструментов. В Ерофей Палыче отец
работал в маленьком сарайчике, а в Тольятти умудрился разместить целую
мастерскую прямо в нашей квартире. Выдвижные шкафы, сделанные его руками,
были наполнены самым что ни на есть богатством. Отдельная полочка с шурупами
и болтами, полочка с гвоздями всех размеров, отдельно - электрические
приборы, провода, отдельно - отвертки всех мастей, гаечные ключи, пилочки и
стамески. "Гвоздем программы" была непозволительная для того времени
роскошь - электрическая дрель.
Конечно, нас с братом как магнитом тянуло к этой сокровищнице. Когда
отец принимался мастерить новую вещь, мы с братом всегда крутились рядом,
подмечая и впитывая в себя отцовские приемы. Было удивительно наблюдать, как
с помощью простых манипуляций неотесанная болванка в руках отца превращается
в изящную ручку для двери или подставку для телевизора. Момент открытия,
постижения мастерства превращений всегда был для меня чем-то похожим на
волшебство. Это привлекало меня куда больше, чем игры с какими-то
пластмассовыми магазинными игрушками. Свои игрушки мы делали сами.
Целыми днями я занимался всевозможным конструированием: то собирал
двухместный велосипед, то выплавлял из свинца в специальных гипсовых формах
рыбацкие блесна, то мастерил из фольги ракету, то арбалет. Отец всячески
поддерживал и одобрял нас, но случалось, что наши художества оканчивались и
знатной трепкой.
Однажды я решил выточить красивый финский нож, увиденный в какой-то
книжке. Подыскивая болванку, я наткнулся на новенькую отцовскую стамеску из
легированной стали и решил, что это именно то, что надо. Нож действительно
вышел как с картинки, но как же ругался отец! С тех пор я подыскивал
заготовки только на заводской свалке, благо там можно было найти все что
душе угодно: от кусочков стали до свинцовых чушек.
Отец обладал каким-то врожденным чувством пропорций и мог с ходу
скопировать довольно сложные конструкторские узлы и решения. Я думаю, что в
этом было его призвание, и, сложись его судьба иначе, он мог бы стать
знаменитым конструктором. Половина мебели в нашей квартире была сделана его
руками. Я еще долго спал на сооруженной им раскладной кровати, которая,
учитывая мои габариты, занимала бы иначе половину комнаты. В нашей крошечной
ванной, на диво всем соседям, отец оборудовал настоящую сауну.
Отец сумел привить нам не только тягу к изобретательству, но нечто
более важное: чувство природы материала, его вещности. В будущем оно мне
очень пригодилось. Когда в начале 90-х мы начали разрабатывать наши первые
производственные линии, я уже заранее знал, как поведет себя металл той или
иной марки - за этим стояли сотни попыток смастерить что-нибудь стоящее. А
умение набрасывать эскизы стало первой тренировкой абстрактного мышления.
Неудивительно, что мы с братом решили впоследствии получить техническое
образование.
Валентин легко сдал все вступительные экзамены в Политехнический
институт в Тольятти. Преподаватели в один голос твердили, что он
прирожденный инженер. Да и как они могли сказать что-то иное, если он еще с
детства задался целью изобрести не просто какую-нибудь машину, а махолет и
вечный двигатель! Я был более практичным, и мои мечтания не простирались
дальше аэромобиля на бездымном топливе. Хотя в тот момент я бы согласился и
на обыкновенный "Харлей Дэвидсон", пусть даже и собранный не моими руками!
Несмотря на то что мои родители работали с утра до вечера, они тем не