"Дочь куртизанки" - читать интересную книгу автора (Дэйн Клаудиа)

Глава 11

Каро оглядела комнату, словно боевой генерал, что говорило больше о ее решимости, чем об опытности. К сожалению, она представления не имела, как соблазнять мужчин. Может быть, Ричборо был лишь ужасным недоразумением?

Она не искала ответа на такой вопрос, не желала даже думать об этом. Ей просто хотелось доказать себе и всему Лондону, что она желанна, пусть даже на самом низменном уровне.

Каро выбрала возможные цели, в уме классифицируя присутствующих в комнате мужчин либо как друга, либо как недруга. Эшдон был не в настроении и хмуро уставился в карты – враг. София тихо разговаривала с лордом Ставертоном, положив руку ему на рукав, – совершенно определенно – враг. Лорд Даттон, перестав храпеть, прислонился к драпировкам и с интересом разглядывал ее – возможный друг. Более чем друг? Даттон очень привлекательный мужчина, хотя и довольно никчемный бездельник. По крайней мере он был кредитоспособным бездельником. Чего нельзя было сказать об Эшдоне.

Взгляд ее вернулся к Эшдону, она сама даже не знала зачем, потому что он уже был классифицирован. Эшдон поправил жилет. Ее ощущения от этого жеста и небрежного, самого равнодушного взгляда четко определили его в разряд самых что ни на есть смертельных врагов. Не стоит больше тратить времени на лорда Эшдона. Она будет игнорировать его, словно насекомое, и обратит внимание на какого-нибудь другого джентльмена в доме Дэлби. Она никогда больше не подумает о противном и наглом лорде Эшдоне.

Каро направилась прямо туда, где сидел противный лорд Эшдон, и встала позади его стула.

Лорд Эшдон не обратил на нее внимания.

– Сколько вы проиграли? – обратилась девушка к его макушке.

Волосы у него были блестящие и густые.

– Не столько, сколько вы готовы проиграть, – лениво ответил он.

– Не понимаю, о чем это вы.

– Хотите, чтобы я объяснил? – спросил он, искоса взглянув на нее с угрюмой тоской.

– Что? И прервать игру? – удивился виконт Таннингтон.

Каро никогда не любила лорда Таннингтона. Уж очень он свирепый на вид, к тому же слишком явно проявлял интерес к ее матери.

– Игра закончена, – сообщил герцог Кэлборн, вставая и потягиваясь. – Я тоже больше не играю. Переходите на пике, если не возражаете. Я поеду домой.

– Смею ли я просить вас остаться, ваша светлость? – неосторожно спросила Каро. Что и говорить, семь бед – один ответ.

Кэлборн, улыбнувшись своими янтарными глазами, тихо ответил:

– Леди Каролина, вы способны уговорить меня на что угодно.

Она была ужасно горда, что не раскраснелась от этих слов, особенно потому, что это были первые слова, которые лорд Кэлборн сказал ей. Кажется, куртизанкой быть весьма забавно.

– Вы заставляете меня чувствовать себя совершенно испорченной, ваша светлость, – сказала она, кокетливо склонив голову.

– Это одно из самых прославленных качеств герцога, леди Каролина, – сообщил Эшдон, вставая и почти перевернув небольшой стул, на котором сидел. – Склонность к испорченности. Вам следует остерегаться его особенного мастерства соблазна.

– Никогда прежде не доводилось быть соблазненной, лорд Эшдон, – ответила она, приветливо улыбнувшись герцогу Кэлборну. – А также испорченной, даже безрассудной. Скажите, существует ли особый способ искушения, ваша светлость, и применяете ли вы его на мне?

– Только отвечаю на ваше кокетство, леди Каролина, – поклонился Кэлборн. – Если это ведет к искушению и даже испорченности, то, признаюсь, остановиться не в моих силах. Ваши глаза очаровали меня.

– Иди домой к своему сыну, Кэлборн, – зарычал Эшдон. – Ночь закончилась. Тебе тут ничего не светит, обещаю.

Герцог Кэлборн улыбнулся, поклонился Каро, поцеловал руку и направился к ее матери, чтобы попрощаться. Гневные слова в адрес наглого Эшдона застряли в горле Каро.

– «Тебе тут ничего не светит». Имеет ли это оскорбление отношение ко мне, лорд Эшдон? – наконец выпалила она.

Эшдон взял ее за локоть и потащил к дальнему окну столовой. Предрассветное небо было темно-серым, без звезд, в последние мгновения ночи стояла тишина. Сердце у Каро громко заколотилось от жгучего взгляда синих глаз лорда Эшдона и ощущения его руки на ее локте. С внезапным отвращением Каро поняла, что именно Эшдон был способен ее соблазнить. Он мог бы сделать это одним прикосновением к ее руке поверх перчатки.

Ей захотелось ударить его. Ее остановил только его взгляд, в котором она увидела, что он готов сделать то же самое. Дикий человек.

– Вы действительно совершенно не похожи на свою мать, – сказал он.

– Вы говорите это из вредности, – выпалила она, освободившись от него. – Вы нисколько не знаете мою маму и меня тоже не знаете. Во всем вы проявляете себя как несдержанный и взрывной человек сомнительного характера. И ваша ограниченность только увеличивает список ваших недостатков.

– A y вас отвратительные манеры и ограниченный ум, – огрызнулся он тихо, глядя на присутствующих в столовой поверх ее головы.

– Вот опять, – возмутилась она. – Повторяю, я сомневаюсь в ваших умственных способностях, и заявляю, что вы меня совершенно не знаете и ничего не можете знать о моих умственных способностях. Что же касается моих манер, то они вполне годятся для вас.

– Едва ли, это манеры озабоченной куртизанки.

– Именно манеры куртизанки, которой нет до вас дела и даже настроения потратить лишнюю минуту в вашем сомнительном обществе.

– Никакого настроения? – прошептал он, продолжая оглядывать комнату. – Не прикажете ли добавить лживость к списку ваших недостатков? Разве вам недостаточно плохих манер? Стремитесь к высотам совершенства или так и останетесь внизу?

– То, что я стою так близко к вам, можно расценивать как унижение, – сказала она, стараясь сделать глубокий вдох.

– Ну же, ну же, леди Каролина, – издевался он, наконец-то посмотрев ей прямо в глаза. – Куртизанка должна всегда угождать. Вы плохо начинаете. Осмелюсь сказать, но для вас с вашими способностями роль жены подошла бы гораздо лучше.

– Моими способностями? В чем дело, лорд Эшдон? – спросила она, выдерживая его взгляд и пытаясь ровно дышать. – Мне казалось, я не настолько талантлива для того, чтобы стать вашей женой.

– Вы уверены, что они не собираются пожениться? Они ведут себя довольно странно для людей, между которыми ничего нет, – тихо произнес лорд Даттон. – Готов поклясться, что он ругается с ней, в точности как супруг.

– Мы думали, что вы спите, лорд Даттон, – промямлила Анни, пытаясь встретиться с Софией глазами, но та была занята разговором с лордом Ставертоном. Ей действительно следует подумать над предложением выйти замуж за Ставертона. Было кое-что гораздо более страшное, чем стать виконтессой. – Ваш храп был такой убедительный.

– Благодарю. – Он коротко поклонился, как-то странно ухмыляясь: дьявольски симпатичный мужчина с таким прямым и доброжелательным взглядом голубых глаз, что иногда следовало забыть, что он совершеннейший негодяй. Иначе он не стал бы так часто бывать в салоне леди Дэлби. – Я усовершенствовал этот прием еще в детстве. Он позволял мне подслушивать много интересных разговоров между моей нянькой и младшим лакеем.

– Не сомневаюсь. – Анни не желала отвечать на его улыбку, хотя ей этого очень хотелось.

Лорд Даттон был очень обаятельным человеком и сам знал об этом. Но плохо было то, что он понимал, какой соблазн представляет для нее. Его голубые глаза и обезоруживающая улыбка стали причиной того, что она гнала от себя даже мысль о согласии на предложение лорда Ставертона.

Абсолютная дура!

– Почему она ему отказала? – спросил он.

– Это не наше дело, лорд Даттон, – резко ответила Анни.

– Потому это так и интригует, – сказал он, дохнув ей в затылок. – Если бы это было мое дело, оно, уверен, показалось бы совершенно скучным. Дела других людей всегда очень интересны, не так ли, миссис Уоррен? Например, откровение, что ваша мать была куртизанкой, совершенно поразило меня. Хотелось бы услышать всю историю.

– Не сомневаюсь, что с иллюстрациями, – сказала она, решительно отходя от него.

– О, мне будет достаточно и пантомимы. Не стоит уходить за карандашами и бумагой.

– Вы нравитесь мне больше, когда храпите, лорд Даттон.

– Не поверите, но моя нянька однажды сказала мне то же самое, – произнес он и сделал самое ужасное: взял ее под руку и потащил к двери, ведущей во внутреннюю гостиную. Но еще хуже было то, что она не остановила его. – Я просто обязан убедить вас, что у меня есть другие таланты кроме храпа, и тогда вы должны будете убедить меня, что у вас имеются другие способности помимо верной дружбы с леди Каролиной. Справедливо?

Они оказались в белой гостиной, дверь захлопнулась с решительным стуком, и он прислонился к ней спиной, как всегда, улыбаясь. Справедливо? Ничего справедливого в этом не было.

– Не думаю, что у меня были все возможности, София, – сказал лорд Ставертон, когда они с Софией сели за стол друг напротив друга, притворяясь, что играют в очко. – Для миссис Уоррен гораздо лучше быть моей женой, чем компаньонкой вашей дочери.

– Вам не надо меня уговаривать, Ставей, – произнесла София. – Я занимаюсь вашим делом с гораздо большим энтузиазмом, чем кажется. В настоящий момент, – она запнулась, наблюдая, как лорд Даттон прямо-таки затащил Анни в белую гостиную, и заметила покорность Анни, – я верю, что у нее другие интересы. Если вы запасетесь терпением, то, не сомневаюсь, она пересмотрит свое решение.

– Терпение в моем возрасте – игра рискованная, София, как вы знаете. Я могу свалиться завтра.

– Тогда сегодня вам действительно жена не нужна, – ответила она, улыбаясь.

– Напротив, – обиженно фыркнул он. – От этого потребность в жене становится особенно острой. Пока есть ноги, надо прыгать.

– А вы напористый, Ставей. Неудивительно, что Анни так пугается вас.

– Если я напористый, то это потому, что Анни поблизости и вы тоже. Возможно, я бы смог забыть про Анни, если бы вы хоть раз пустили меня в свою постель.

– Прелестная попытка, но Анни заставляет ваши глаза сиять, – произнесла София. – И вы проявили напористость гораздо раньше моего появления. Как бы мне ни хотелось, я не могу взять в кредит то, чем может наградить природа. Что же касается моей постели, то зачем портить замечательную долгую дружбу плотскими забавами? Я слишком высоко ценю вас, Ставей. Вы же мой самый старый и дорогой друг в Лондоне.

Ставертон покраснел и уставился в свои карты, громко шмыгнув носом.

– Втайне я всегда подозревал, что ваш самый старый друг – Фредерикс. Он с вами с самого начала, не так ли?

– С самого начала? Вполне возможно, – согласилась она. – Тем не менее Фредди, скорее, член семьи, а не друг.

– Вы могли бы вызвать бунт, говоря такие слова, София. – Ставертон покраснел, пытаясь совладать с собой. – Заявлять, что дворецкий – член семьи, это неправильно.

– Я очень многое делаю неправильно, Ставей, – сообщила она.

– Снова шутить изволите. Но мы оба знаем, что у вас семья, которая при правильном подходе с радостью приняла бы вас обратно и все забыла.

– Какой вы милый, дорогой Ставей, – проговорила она. – Но не только мне не требуется прощение, я вовсе не решила, что когда-нибудь прощу их.

Ставертон медленно покачал головой и перебрал карты на столе, не глядя на нее.

– Это было так давно, София.

– Все зависит от того, как измерять время, Ставей. – Она улыбнулась и сменила тему. – Подождете пить, пока Анни поймет, какой вы замечательный человек и каким бесценным мужем вы можете стать для нее?

Лорд Ставертон кашлянул.

– Следующие две недели не буду пить ничего, кроме бренди.

София улыбнулась и подняла бокал.

– За следующие две недели и за хорошие поставки бренди. Мы сделаем из вас мужа, Ставей, будьте уверены.

– Но разве я не собираюсь стать мужем, и, вероятнее всего, не вашим мужем, леди Каролина? – тихо промурлыкал Эшдон. – Ходят слухи, что вы избрали для себя совершенно другую жизнь.

– Полагаю, под слухами вы подразумеваете мою маму, – огрызнулась Каро, решив увеличить расстояние между ними, но не сумела этого сделать.

Эшдон прижал ее к подоконнику. Приходилось либо смотреть ему в лицо, либо свалиться в окно. Она почти готова была выпрыгнуть в окно, лишь бы не смотреть в жестокие голубые глаза.

– Разве это имеет значение? – сказал он, проведя рукой по ее руке в перчатке так, что это почти походило на ласку, если бы не было так грубо. Мужчина был несдержан во всех отношениях. – Женщина вашего положения, с вашими амбициями, несомненно, только бы выиграла от небольшого скандала.

– Боюсь, вы ничего не поняли, лорд Эшдон, и совершенно точно не поняли меня.

– Неужели? – выдохнул он. От него пахло свежестью и… бренди. Этот запах неприятно подействовал на нее. – Объясните, пожалуйста, мне необходимо знать все подробности, когда буду упоминать вас в клубе «Уайтс».

– Предпочла бы; чтобы вы не склоняли мое имя в клубах на Джеймс-стрит, – прошипела девушка, глядя через плечо на мать.

София уже почти час была занята разговором с лордом Ставертоном. О чем можно было так долго болтать? Конечно, не об Анни. Этот вопрос закрыт. Если бы еще она закрыла вопрос с лордом Эшдоном! Как-то грубо обсуждать ее будущее в качестве куртизанки с человеком, который мог стать ее мужем.

– Полагаю, вам не понравится, если будут делаться ставки на то, как скоро и с кем вы окунетесь в выбранную вами… э-э, как бы это назвать? – Он нахмурился и посмотрел на потолок.

Она попыталась выдернуть руку, пока он отвлекся, но он не отпускал ее ни на секунду.

– Вам не надо называть это никак, – посоветовала она, упорно пытаясь освободиться от него. – И никаких ставок на мое имя, точно, не будет.

– Напротив, леди Каролина, – произнес он, резко притягивая ее к себе и впиваясь в нее распаленным взглядом. – Собираюсь сделать первую ставку.

– Вы неудачливый игрок, лорд Эшдон. На вашем месте я бы воздержалась, – выпалила Каро и вырвала свою руку.

– Но только не при такой ставке, – с чувством произнес он. – Я собираюсь спорить и на то, что леди Каролина станет fille de joie[1] лорда Эшдона сегодня к полудню. Это хорошая ставка. Я буду более чем счастлив поставить на вас.

И тогда она его ударила.

– О, этого стоило ждать, – воскликнула леди Луиза Кирклэнд, незамужняя и немного скандальная дочь маркиза Мелверлея, сидевшая на маленьком резном стуле. Леди Луизе не было дела ни до споров, ни до леди Дэлби, ни до леди Каролины, но ей было дело до лорда Даттона – тот часто навещал леди Дэлби, поэтому Луиза полюбила ее особую манеру развлекаться. Ее отцу это не нравилось. К дьяволу отца!

– Давайте назовем это различием взглядов, хорошо? – заметил лорд Генри Блейксли, четвертый сын герцога Гайда. Блейксли чувствовал себя неловко, его длинные светлые волосы спутаны, голубые глаза покраснели. Как всегда, у него было тоскливое и циничное выражение лица. Луиза просто наслаждалась его обществом.

– Не говорите, что вы этого ожидали.

– Голубь на шпиле Вестминстера еще три часа назад предвидел, что это случится, – произнес он, закрыв глаза и прислонившись головой к стене.

Генри Блейксли был немного похож на неисправное ружье, которое стреляет тогда, когда не ждешь, его присутствие рядом заставляло настораживаться, как игра с коварной и опасной змеей – никогда не знаешь, чего ожидать.

Ее отец совершенно не доверял лорду Генри, а ей и это в нем нравилось.

– Как вы думаете, что такое он сказал, если получил от нее оплеуху? – прошептала Луиза.

– Ваше предположение? – лениво проговорил лорд Генри, все еще не открывая глаз. – Он сказал ей, что все только и говорили о ней всю ночь.

– Что она отказала ему, чтобы стать куртизанкой? Зачем бить за правду?

Лорд Генри приоткрыл один глаз.

– А вам бы понравилось, если бы правда маршировала перед вами? Надо бы это запомнить.

Луиза заерзала на стуле, расправила юбки, откашлялась и стала обмахиваться веером. Лорд Генри снова закрыл глаза, перестав обращать на нее внимание. В последнее время он часто это делал. В ее обществе он чувствовал себя легко.

– Ну что же, мы видели взрыв, – сказала леди Луиза. – Полагаю, теперь можно уходить.

– О, я бы не ушел, пока меня не попросят.

– Почему?

– Потому, моя дорогая, что эта пощечина, если мои догадки верны, доведет Эшдона до такого состояния, в каком вы его никогда не видели.

– Неужели? – Луиза с любопытством наклонилась вперед.

– Кроме того, не могу вообразить, что вы готовы оставить Даттона и миссис Уоррен в белой гостиной, не узнав, что они замышляют. Зачем еще вы за ним охотитесь по всему Лондону, если не для того, чтобы заставить его поймать вас?

Лорд Генри Блейксли мог быть довольно бесцеремонным и чрезвычайно прямолинейным. Это ей сильно не нравилось, но он был весьма достойным сопровождением, и поэтому она придержала свой язычок. Но это ей совсем не нравилось.

– Мне не нравится, что вы затащили меня сюда, лорд Даттон, – решительно заявила Анни.

– Прошу прощения, миссис Уоррен. Я вовсе не желал принуждать вас. Всего лишь пытался уединиться с вами, и мне показалось, что вы хотели того же.

– У вас нет оснований для таких предположений.

Лорд Даттон улыбнулся и склонил голову набок, скептически глядя на нее.

– Я исправлюсь. В данный момент меньше всего мне хочется спорить с вами.

– В данный момент?

– И в любой другой момент.

Но она ему не доверяла и даже не хотела чувствовать себя виноватой.

– Что же мы обсуждали помимо вашего похищения и знаменитую белую гостиную знаменитой леди Дэлби? О, мы обсуждали вас, миссис Уоррен, и вашу мать.

– Я ничего такого не обсуждала, – сказала она, направляясь к двери в прихожую.

– Знаете, а мне все равно, – тихо произнес он, и от этих слов она замерла. – Мне безразлично, что ваша мать была куртизанкой точно так же, как меня не волнует то, что леди Дэлби начала свою жизнь на этой же дорожке.

– Никто не начинает свою жизнь на этой дороге, лорд Даттон, – Анни повернулась к нему.

– Конечно, нет. Простите за неудачное высказывание.

Он выглядел раскаивающимся, ласковым и очень красивым. В лучах прекрасных голубых глаз маркиза Даттона голос инстинкта показался ей назойливым шепотом.

– Прошу прощения, лорд Даттон, – присела она в реверансе. – Уже поздно, и у меня плохое настроение.

– Должен не согласиться, миссис Уоррен, – тихо произнес он. – Мне кажется, что настроение у вас не очень плохое, совсем наоборот. По существу, вы противоречите всеобщему утверждению, что рыжеволосые женщины обязательно имеют огненный характер. – Как только она открыла рот, чтобы вежливо поблагодарить его как-нибудь так, чтобы сохранить эмоциональную дистанцию между ними, он добавил: – Если только ваш страстный темперамент не раскрывается в более интимной обстановке. Не проверить ли нам это, миссис Уоррен? Давайте испытаем правдивость легенды о рыжих волосах.

Всего несколько шагов, и он оказался рядом с ней. За эти несколько мгновений она ничего не успела сообразить, только почувствовала, как сердце забилось в горле и задрожали руки. Он был ласковым хищником, словно мангуст, быстрым и безжалостным.

Маркиз Даттон положил свою большую руку ей на шею, прижался ногами к ее юбкам и поцеловал. Неясно и жадно.

Это было все, на что она когда-либо надеялась, но совсем не то, чего хотела.

Она не спешила с ответом, ждала достаточно долго, чтобы он понял, что поцелуй не произвел на нее никакого впечатления. Она убедилась, что он это заметил, когда его поцелуй замер, она оттолкнула его.

– Достаточно, лорд Даттон, – решительно сказала Анни. – Я сдала экзамен или провалила? В любом случае, мне все равно.

Анни насладилась тем, что заставила онеметь неотразимого и любезного лорда Даттона хотя бы на мгновение, и с этой счастливой мыслью покинула белую гостиную и поднялась по лестнице к себе в спальню.

Она могла забраться в постель, спрятаться под одеяло с головой, Каро была бы гораздо счастливее, чем теперь, испуганная пристальным взглядом графа Эшдона. Он не собирался ни рычать, ни бить фарфор, ни колотить по стенам кулаками. Нет, самое страшное было в том, что он выглядел совершенно спокойно, если не замечать тихой, ледяной ярости в его голубых глазах.

Каро стояла слишком близко от него, чтобы этого не увидеть.

Их сбивчивое дыхание слилось.

Одежды их переплелись.

Они не отводили взглядов.

И прямо у нее перед глазами на его левой щеке появились красные отпечатки ее пальцев. Она не сильно расстроилась, увидев это, потому что на самом деле лорд Эшдон выглядел так, словно не ожидал пощечины.

Она сама не знала, как это вышло. Она была рассудительная, практичная девушка и жила по совершенно разумным правилам и планам. Дело в том, что лорд Эшдон не обладал ни одним из этих качеств. Лорд Эшдон, которому была нужна не она, а избавление от долгов, который даже не удосужился хорошенько поухаживать за ней, невзирая на свои долги, который глядел на нее так, словно она оскорбила его своим решением стать куртизанкой, а не его женой, – этот лорд Эшдон разбудил в ней самые ужасные чувства: ненависть и, как подозревала она, страсть.

Возможно, Каро гораздо больше дочь своей матери, чем думала поначалу.

– Плохое начало для нашей сделки, Каро, – выдохнул Эшдон, шокировав ее снова тем, что назвал ее так, как звали только домашние. – Как же вы получите самую высокую цену, если будете бить мужчину, готового заплатить за вас?

Боже, как она его ненавидела!

– У вас нет денег, лорд Эшдон, – холодно произнесла Каролина. – Вы не можете себе позволить купить меня.

– Какова же ваша цена? – поинтересовался он. – Посмотрим, смогу ли я заплатить ее.

– Не сможете.

– Испытайте меня.

Каро быстро осмотрела комнату. Мама направлялась к ней, несомненно, из-за этой пощечины. Гости расходились. Рассвет пробивал себе путь в ночном небе. На ответ Эшдону оставалось всего несколько секунд.

Все происходило слишком быстро. Она совершенно не была уверена, что хотела стать куртизанкой. Вдруг ей показалось, что это очень сложное дело, и уверенность, что она в нем преуспеет, пропала. Но лорд Эшдон продолжал внимательно смотреть на нее пристальными и наглыми глазами.

– Полагаю, жемчужные серьги вполне устроят меня, лорд Эшдон, – прошептала она.

– А что я получу взамен? – так же тихо спросил он.

– Приходите в одиннадцать часов, и я вам скажу.

Подошла леди Дэлби, по-прежнему свежая и безупречно спокойная в золотых лучах рассвета:

– Каролина, я сильно расстроена твоим поведением. Лорд Эшдон, неужели мне придется просить у вас за нее прощения? Я готова сделать это.

Лорд Эшдон невозмутимо поклонился:

– Совершенно не обязательно, леди Дэлби. Мы с леди Каролиной все выяснили.

Сказав несколько слов на прощание, он удалился. И Каро осталась с матерью наедине.