"Ричи Михайловна Достян. Тревога" - читать интересную книгу автора

Славе так недоставало. Наверное, эта земля была издалека привезена и
насыпана поверх песка, иначе откуда ей тут быть?
В укромном уголке под стеной пять цветков иван-да-марьи вытаращенно
смотрели в одну сторону.
Слава потоптался за спиной у старухи и спросил:
- А собаки у вас нет?
Старушка встрепенулась, отряхнула руки и уперлась в Славу пытливым
долгим взглядом.
- Была... Восемнадцать лет с нами прожил пес... и помер. А теперь у нас
с дедушкой больше сердца нет, не заводим...
Слава пожал плечами и побрел обратно.
Он сел на верхнюю ступеньку своего крыльца, подпер щеку кулаком и стал
издали разглядывать дом стариков, длинный, приземистый кирпичный дом, очень
старый и крепкий. В такие дома годы входят, как известь в кирпич, и от этого
они становятся только крепче...
Громоздкая труба торчала на покатой крыше. Старинные ставни были у
окон. Была скамья под одним окном. Скамья, навечно в землю врытая, очень
удобная. И не было изгороди у цветника...
Незнакомое Славе спокойствие от этого дома шло, и он, ничего еще на
свете не ведавший, вдруг начал понимать, а может быть, угадывал древней
памятью, оживающей иногда в человеке, что эти старики не просто стары, что
они из других времен, когда люди привязаны были к земле и любили ее, как
живую.
Он встал и побрел на улицу. На перекрестке напился воды из колонки.
Колонка была испорчена и текла. Забрызганная рубаха приятно липла холодом.
Он долго еще студил руки под струей.
Становилось по-настоящему жарко.
Он возвращался к дому, понурив голову. Калитку открыл пинком ноги,
вошел и увидел - под сосной парень сидит, до пояса голый. Ноги зачем-то
засыпал песком - наружу торчат только босые ступни.
Слава мгновенно понял, кто он. Он тот, кто будет жить здесь целое лето
один с сестрой.
"Расселся тоже, как будто это только его двор..."

Костя хотел позвать сестру. Но было слишком хорошо, и он поленился.
Время от времени, обостряя радость, стороной проходила мысль, что, если
даже бабушка Виктория вернется в дом, КОТОРОГО У НЕЕ БОЛЬШЕ НЕТ, их все
равно уже не повезут в Молдавию, хотя бы потому, что за эту комнату уплачено
до сентября.
"Ну зачем она торчит дома, когда здесь так хорошо?" И опять не позвал.
Не шелохнулся.
Тонкая сосна покачивалась на ветру. Костя спиной ощущал еле уловимое ее
движение; сквозь полуприкрытые веки видел, как падают иглы в теплый песок;
медленно погружал в него руки, сыпал потом на себя, испытывая наслаждение от
сухих юрких струй, бежавших между пальцами.
О Молдавии он, конечно, не вспоминал. Кожа его помнила и радовалась
тому, что нету пыли, мух, жары и вязкого клея перезрелого винограда.
Именно сейчас, вот здесь, на этом разомлевшем песке, под этими
блаженными соснами, не опасаясь ежеминутно услышать свое имя, произнесенное
полностью, Костя ощутил, что свобода нужна человеку не только для того,