"Ричи Михайловна Достян. Тревога" - читать интересную книгу автора

- В том-то и подлость, неужели ты сам не можешь понять - в авоське бить
безопасно, не поцарапает...
Больше Слава уже ничего не услыхал - он боялся лопнуть со смеху. Он
представил себе болтающегося на весу кота, лысого Дубину, красного от
злости, и пять старушек, которые, по словам Гришки, вопили громче самого
кота.
Вика остановилась и так посмотрела на Славу, что он осекся.
- Я не думала, что ты такой злой.
- Я? - обалдело спросил Слава. - Я, что ли, по-твоему, его бил?
Вика пошла и уже на ходу сказала:
- Не вижу в этом ничего смешного.
- Но ведь это же вранье, - обрадовался Слава возможности принизить
Гришку.
- Теперь это уже не имеет значения, - очень грустно ответила она.
У Славы от ее голоса сжалось сердце, он с поразительной ясностью вдруг
понял все и до отчаяния хотел, чтобы Вика думала о нем, как раньше, как
минуту назад. В надежде на это нарочно громко заорал:
- Ты хочешь сказать, что я тоже такой зверь, да?!
Вика промолчала. Он не дождался от нее "нет, конечно". А когда понял,
что не дождется, незнакомая тоска нашла на него. И еще удивляло, что это
новое, непонятное нытье во всем теле не проходит.
Ничего больше он ей не сказал, но обозлился.
Не в первый раз обращал Слава гнев свой против источника неприятных
ощущений. Так недавно он ненавидел портфель Сережи Введенского, а еще
больше - самого Сережку. Сейчас он сказал себе: "Ну и пусть думает, что
хочет, очень нужно!.." Но облегчения не было. До самого конца этот день
Слава прожил в плохом настроении. Оно не проходило даже тогда, когда
смеялся. Не смеяться совсем он еще не умел.

Наутро странно было даже вспоминать про вчерашнее.
Слава смело крикнул соседнему крылечку:
- Привет!
Смело глянул Вике в лицо. Она, как всегда, подняла руку, ответила:
- Салют! - и улыбнулась.
Улыбка у Вики начиналась где-то над верхней губой, в морщинках по бокам
очень красивого носа, и уже потом расходилась по всему лицу.
Было только девять.
Сейчас Костя начнет таскать ведра с водой, мусор вынесет. Вика побежит
за молоком. А сам Слава - в магазин, потом за водой, потом опять в магазин
еще раза два, потому что мамка обязательно что-нибудь самое важное забудет.
На это все и на завтрак уйдет часа полтора. Потом они уже втроем начнут
убивать время до полудня, до часа, когда можно идти на вокзал.
Не признаваясь друг другу, как в чем-то стыдном, все трое скучали по
Грише. Их тянуло туда, где он, потому что там, где бывал он, мгновенно
становилось как в ТЮЗе на хорошем спектакле, когда всем одинаково хорошо и
интересно.
Они начинали любить не столько самого Гришу, сколько особенную,
веселящую энергию, которая вырывалась из него в виде яркого, смачного,
волшебного вранья. Этот парень мог любую ерунду превратить в событие.
И Славе Гришка был нужен, хотя ох как часто он раздражал его... Вообще