"Федор Михайлович Достоевский. Письма (1857) " - читать интересную книгу автора

записанного, и знаю, что я обратил бы на себя внимание. И что же: за
недостатком материалов, то есть журналов за последнее десятилетие, -
остановился. И вот так-то погибает у меня все, и литературные идеи и карьера
моя литературная.
Ты пишешь мне, дорогой мой, о моем романе и просишь меня прислать прямо
к тебе; но вот что я скажу тебе на это: я давно уже получил предложение из
"Русского вестника", бесспорно первого русского журнала в настоящее время, и
уже завел переписку в Москве через превосходных знакомых моих и через
Плещеева, который теперь в Оренбурге (1) и вот уже год работает для
"Вестника".
Что же касается до моего романа, то со мной и с ним случилась история
неприятная, и вот отчего: я положил и поклялся, что теперь ничего
необдуманного, ничего незрелого, ничего на срок (как прежде) из-за денег не
напечатаю, что художественным произведением шутить нельзя, что надобно
работать честно и что если я напишу дурно, что вероятно и случится много
раз, то потому, что талантишка нет, а не от небрежности и легкомыслия. Вот
почему, видя, что мой роман принимает размеры огромные, что сложился он
превосходно, а надобно, непременно надобно (для денег) кончать его скоро я
призадумался. Ничего нет грустнее этого раздумья во время работы. Охота,
воля, энергия - все гаснет. Я увидел себя в необходимости испортить мысль,
которую три года обдумывал, к которой собрал бездну материалов (с которыми
даже и не справлюсь - так их много) и которую уже отчасти исполнил, записав
бездну отдельных сцен и глав. Более половины работы было готово вчерне. Но я
видел, что я не кончу и половины к тому сроку, когда мне деньги будут нужны
до зарезу. Я было думал (и уверил себя), что можно писать и печатать по
частям, ибо каждая часть имела вид отдельности, но сомнение все более меня
мучило. Я давно положил за правило, что если закрадывается сомнение, то
бросать работу, потому что работа, при сомнении, никуда не годится. Но жаль
было бросать. Твое письмо, в котором ты говоришь, что по частям никто не
возьмет, заставило меня окончательно бросить работу. Два соображения были
тому причиною. "Что же будет? - думал я, - или писать хорошо, но тогда я и
через год не получу денег, потому труд мой бесполезен, или кончать
как-нибудь и испортить все, то есть поступить бесчестно; да и не в силах я
был это сделать". И потому весь роман, со всеми материалами, сложен теперь в
ящик. Я взял писать повесть, небольшую (впрочем, листов в 6 печатных).
Кончив ее, напишу роман из петербургского быта, вроде "Бедных людей" (а
мысль еще лучше "Бедных людей"), обе эти вещи были давно мною начаты и
частию написаны, трудностей не представляют, работа идет прекрасно, и 15-го
декабря я высылаю в "Вестник" мою 1-ю повесть. Там дадут вперед и дадут не
мало. Буду с деньгами. Но вот беда: к 1-му генварю не буду иметь совсем
денег, и так как, начиная это письмо, я решил объяснить тебе все мои
обстоятельства и просить кой о чем, то и приступаю к этому делу.
В феврале, когда я женился, я занял здесь денег 650 р. серебр<ом>.
Занял я у одного господина, человека очень порядочного, но странного. (2) Я
был с ним в отношениях близких. Это человек лет 50-ти, давая мне деньги (он
человек богатый), он сказал мне: "Не только на год, но даже на два, не
стесняйте себя, у меня есть, я рад Вам помочь", и даже не хотел взять
заемного письма. Потом, приехав из Кузнецка, я получил из Москвы, от дяди
600 руб. сереб<ром> и даже потом еще 100. Из всего имения у меня, кроме
моего мундира, были только подушка и тюфяк. Все, до последней мелочи, нужно