"Федор Михайлович Достоевский. Письма (1870)" - читать интересную книгу автора

издание. (Тем более через других, равнодушных, которым все равно). Если
предлагаете сами, то получаете десятую долю стоимости. Издатель, то есть
купец, (4) всегда сам приходит, и тогда вместо каждой сотни получается по
тысяче. "Идиот" же опоздал; ему еще прошлого года надо было быть изданным.
Насчет же кредиторов, - то поверьте, засадят, как пить дадут, и вся их
выгода в том. Уверяю Вас, что им известно, сколько я, н<а>прим<ер>, могу
получить за роман с "Р<усского> в<естни>ка" или с "Зари". Они и засадят в
надежде, что тот или другой журнал или кто-нибудь выкупят. Будьте уверены.
Нет, воротиться надо не так.
Мне всего тяжеле смотреть здесь на тоску Анны Григорьевны. Ей хочется в
Россию очень. Вот что наиболее меня здесь расстраивает. Ребенок здоров,
только сосет еще изо всех сил, тогда как пора бы отучать. Вообще теперь
неподвижная идея моя - воротиться. Еще немного если здесь проживу, то,
пожалуй, и деньги перестану зарабатывать; никто печатать не будет. В России
еще мог бы издавать какие-нибудь компиляции или учебники. Впрочем, не стоит
об этом и говорить-то много. За нужду я ведь ворочусь, чтоб хоть в тюрьме
сидеть. Мне бы только вот кончить теперь работу в "Р<усский> в<естни>к", за
которой сижу, чтоб уж меня потом не тревожили. А между тем так устроилось,
что я, наверно, до рождества не кончу. 1-ю большую часть пришлю, впрочем, в
редакцию через 1 1/2 месяца и попрошу денег у них. 2-ю часть пришлю к началу
зимы, а третью в феврале. Начать печатать должны будут с января будущего
года. Очень боюсь, что они просто не захотят печатать роман мой. Я
настоятельно объявлю, что вычеркивать и переправлять не могу. Начал я этот
роман, соблазнил он меня, а теперь я раскаялся. Он и теперь меня занимает
очень, но я бы не об том хотел писать.
Каждый раз, как пишу к Вам, чувствую, какое долгое лежит между нами
время. Вот еще что: хочется мне ужасно, до последнего влечения, пред
возвращением в Россию съездить на Восток, то есть в Константинополь, Афины,
Архипелаг, Сирию, Иерусалим и Афон. Между тем это (5) возьмет minimum 1500
руб. Положим, деньги нечего жалеть; я бы написал книгу о поездке в
Иерусалим, которая бы все воротила, а такие книги ходки, говорю по опыту. Но
пока ни наличных, ни времени нет, а вот вчера читал телеграммы, продающиеся
на улицах, что еще чуть-чуть и война у Франции с Пруссией. Теперь все так
наболело, что начнись война где бы то ни было, сейчас разгорится. Дай только
бог России не вступиться ни во что европейское, благо у нас своего дела
довольно.
Перечел сейчас Ваше письмо, и опять руки опустились: ну куда я Вам
адрессую, в самом деле? Клянусь Вам, что это совсем не шутка. Если квартира
в Басманной еще за Вами, то Вы-то когда там будете, чтоб узнать о приходе
письма? Это обескураживает; пишешь и думаешь, что, может, и не дойдет
никогда.
Очень бы желал я видеть Машеньку и познакомиться с ней. (Пишу
познакомиться; серьезно считаю, что в три года мы встретим взаимно во многом
других совсем людей.) Передайте всем мой дружеский поклон. Напишите обо мне
мамаше, передайте пожелание чего-нибудь очень хорошего Елене Павловне.
Ничего, впрочем, не могу сказать об Ваших занятиях, тогда как хотелось бы
сказать. Эти переводы - вещь ужасная. Периодическая, срочная работа в такие
лета, с такими отказами от жизни - вот что горько. Но чтоб говорить
что-нибудь, надо Вас видеть лично и лично узнать. Кстати, с кем Вы имеете
непосредственные сношения в "Р<усском> в<естни>ке"?