"Ф.М.Достоевский. Кроткая (Фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

- Ну, снимите.
- Знаете что, я не буду снимать, а поставлю вон туда в киот, - сказал
я, подумав, - с другими образами, под лампадкой (у меня всегда, как открыл
кассу, лампадка горела), и просто-запросто возьмите десять рублей.
- Мне не надо десяти, дайте мне пять, я непременно выкуплю.
- А десять не хотите? Образ стоит, - прибавил я, заметив, что опять
глазки сверкнули. Она смолчала. Я вынес ей пять рублей.
- Не презирайте никого, я сам был в этих тисках, да еще похуже-с, и
если теперь вы видите меня за таким занятием... то ведь это после всего, что
я вынес...
- Вы мстите обществу? Да? - перебила она меня вдруг с довольно едкой
насмешкой, в которой было, впрочем, много невинного (то есть общего, потому
что меня она решительно тогда от других не отличала, так что почти безобидно
сказала). "Aгa! - подумал я, - вот ты какая, характер объявляется, нового
направления".
- Видите, - заметил я тотчас же полушутливо-полутаинственно. - "Я - я
есмь часть той части целого, которая хочет делать зло, а творит добро..."
Она быстро и с большим любопытством, в котором, впрочем, было много
детского, посмотрела на меня:
- Постойте... Что это за мысль? Откуда это? Я где-то слышала...
- Не ломайте головы, в этих выражениях Мефистофель рекомендуется
Фаусту. "Фауста" читали?
- Не... невнимательно.
- То есть не читали вовсе. Надо прочесть. А впрочем, я вижу опять на
ваших губах насмешливую складку. Пожалуйста, не предположите во мне так мало
вкуса, что я, чтобы закрасить мою роль закладчика, захотел отрекомендоваться
вам Мефистофелем. Закладчик закладчиком и останется. Знаем-с.
- Вы какой-то странный... Я вовсе не хотела вам сказать что-нибудь
такое...
Ей хотелось сказать: я не ожидала, что вы человек образованный, но она
не сказала, зато я знал, что она это подумала; ужасно я угодил ей.
- Видите, - заметил я, - на всяком поприще можно делать хорошее. Я
конечно не про себя, я, кроме дурного, положим, ничего не делаю, но...
- Конечно можно делать и на всяком месте хорошее, - сказала она,
быстрым и проникнутым взглядом смотря на меня. -Именно на всяком месте, -
вдруг прибавила она. О, я помню, я все эти мгновения помню! И еще хочу
прибавить, что когда эта молодежь, эта милая молодежь, захочет сказать
что-нибудь такое умное и проникнутое, то вдруг слишком искренно и наивно
покажет лицом, что "вот, дескать, я говорю тебе теперь умное и
проникнутое",-и не то чтоб из тщеславия, как наш брат, а таки видишь, что
она сама ужасно ценит всё это, и верует, и уважает, и думает, что и вы всё
это точно так же, как она, уважаете. О искренность! Вот тем-то и побеждают.
А в ней как было прелестно!
Помню, ничего не забыл! Когда она вышла, я разом порешил. В тот же день
я пошел на последние поиски и узнал об ней всю остальную, уже текущую
подноготную; прежнюю подноготную я знал уже всю от Лукерьи, которая тогда
служила у них и которую я уже несколько дней тому подкупил. Эта подноготная
была так ужасна, что я и не понимаю, как еще можно было смеяться, как она
давеча, и любопытствовать о словах Мефистофеля, сама будучи под таким
ужасом. Но - молодежь! Именно это подумал тогда об ней с гордостью и с