"Соня Дорман. Голубая ваза (Сб. "Дитя ветров")" - читать интересную книгу автора Девочка вернулась и сказала злым голосом:
- Тогда твоя мать в тюрьме. Она не пошла на брачную скамью, она в тюрьме, она это выбрала, и у тебя ничего нет. Шорох прокатился по комнате, когда все обернулись, чтобы посмотреть, послушать, оценить Анну. - В тюрьме, сама выбрала, - зашипели они. - В тюрьме, у Анны ничего нет. Кто разрешил ей оставить вазу? Анна схватила вазу, даже в отчаяньи обращаясь с ней мягко, и держа ее между маленьких грудей, удвоила защиту. Она так сильно согнулась, что стала дышать в вазу, и с закрытыми глазами дышала осторожно, наполняя пустое черно-голубое пространство своим дыханием, которое немедленно переполняло чашу кубка и выливалось обратно через узкое горлышко. Она могла чувствовать, как круглая форма согревается теплом ее рук, но была слишком испуганной, чтобы двигаться, и поэтому оставалась согнутой, дыша в темное отверстие и чувствуя свое дыхание, которое поднимается вверх и омывает ее лицо. Неожиданно прозвучал гонг, и дети встали с постели, когда Матрона открывала дверь. - Время ужинать, - сказала Люр Анне. Анна подняла голову и села на корточки. - Пошли, - сказала Люр. - А то останешься без ужина. Я провожу тебя. Анна покачала головой. Более деловым тоном, подражая живости Матроны, Люр сказала: - Пошли. Ты должна есть, не разрешается пропускать ужин, даже в случае болезни. Ты почувствуешь себя лучше. Мягко, ласково Люр уговаривала ее, тянула за руки. - Анна, пожалуйста, пошли, все уже спустились в столовую. Корабли до утра больше не будут взлетать, нечего смотреть до шести утра. Ну пожалуйста, Анна. Мы ровесницы, мы можем подружиться, я поговорю с Матроной, и мы сядем на брачную скамью вместе. Анна открыла глаза и села прямо. У рта ее залегла жесткая складка, и уголки его побелели. - Я выбираю, - сказала она отчетливо. - Я выбираю тюрьму. Я не сяду на брачную скамью, у меня не будет сыновей, я не буду любоваться тем, как взлетают корабли, я выбираю тюремное подземелье на весь остаток жизни, как и моя мать. Люр постепенно отстранялась от нее с отвращением, испуганно дрожа. Она отступила на несколько шагов, не сводя глаз с Анны, с вазы, которую Анна прижимала к себе, почти бесцветная в сгущающейся темноте. Матрона быстро прошла во все еще открытую дверь и сказала: - Девочки, вы опаздываете на ужин. - И остановилась. - В чем дело? - Я выбираю тюрьму, - сказала Анна, тихо опуская вазу на тумбочку. - Господи, - сказала Матрона. - Деточка, ты не знаешь, о чем ты говоришь. - Нет, я знаю. Под землей, работать четырнадцать часов в день, и навсегда, но я выбираю это. И я иду сейчас. - Ты не можешь идти сейчас, - сказала Матрона. - Глупая девочка, ты не знаешь, о чем ты говоришь. - Она подходила ближе пока говорила. - Бедный ребенок, - сказала она, затем повернулась и сказала: - Люр, иди в столовую, пожалуйста. |
|
|