"Михаэль Дорфман. "Вокруг да около" мифов о гетто" - читать интересную книгу автора

немцев. Погибли все - бойцы и спасатели.
Это одна сторона медали. Существует и вторая сторона. Полный сарказма и
иронии, потерявший всякие иллюзии Марек Эйдельман уверен, что у восставших в
гетто не было иного выхода, кроме как убить побольше немцев. Эдельман
убежден в необходимости борьбы за свободу до конца. Он полон иронии, и даже
ненависти ко всякому национализму - польскому и еврейскому. Еще есть третья
сторона.
Во всех рассказах встает трагическая фигура легендарного Антека -
Ицхака Цукермана, считавшегося в Израиле хранителем традиции восстания в
Варшавском гетто. После войны Цукерман написал книгу, ставшей на время
культовой, собирал музей в своем киббуце Мордей а-Гетаот[5]. Антек был
слишком тесно связан с европейской культурой и не сумел вписаться в
израильскую общественную жизнь. В конце концов, он спился и умер в приступе
белой горячки в своем киббуце.
Вокруг да около, медленно и осторожно открывает автор тему. Прежде
всего, открывает для себя. Речь в книге идет не только о дотошной
документации происходившего в Варшавском гетто, но и обо всей истории
польско-еврейских отношений, о великом феномене польского еврейства,
исчезновение которого многие в современной Польше начали ощущать как
польскую национальную трагедию.
Книга не только о восстании в гетто, но еще и ностальгия по богатой,
многонациональной польской культуре, которая была, и которой уже нет. Тоска
по Европе, куда Польша с большим трудом возвращается теперь. Ностальгия
эта - настоящая причина, почему поляки сделали Марека Эдельмана героем
культуры своей станы. Об этом Анка Групиньская рассказала в интервью газете
"Аарец".
Сам Эдельман считает иначе. В интервью, открывающем книгу, он говорит:
"Интерес к евреям? Фу... евреи же отвратительные! Я не знаю, возможно,
есть такой интерес. Но обратите внимание! Эта публика уже не знает евреев.
Их уже больше нет".
Анка настаивает, - Но ведь есть интерес к прошлому."
И Эдельман отвечает:
"Есть, но это экзотика. И такой интерес ни о чем не говорит".
Интерес к "еврейскому" в Польше огромен среди молодых ученых, среди
студентов, читателей книг и просто в народе. Факт, что книга Анки
Групиньской исчезла с прилавков сразу после выхода. Ивритское издание тоже
не залежалось в магазинах.Групиньской нелегко с Эдельманом. Ему неинтересно
рассказывать. У него нет сил, он уклоняется. Но среди сухой иронии и
убийственного сарказма прорывается страстная любовь к своему народу:
"Земля евреев была между Вислой и Днепром. Ни в Америке, ни во Франции,
ни в Англии не смогли создать еврейской культуры. Почему...Что такое народ?
Народ - это люди, вместе создающие культуру и прогресс. Не обязательно,
чтобы у них была общая идеология или религия. Есть в мире миллионы
мусульман, а нет общей мусульманской культуры. У пяти миллионов евреев от
Одессы до Варшавы была одна общая культура, даже одинаковые экономические
условия. Ничего этого больше нет".
Эдельман полон презрения к коммунистическому режиму Польши, к сионизму,
к Государству Израиль.
"Если они продолжат существовать, то там возникнет новый народ, новая
культура, у которой нет ничего общего с Европой, с Шагалом, с Ицхок-Лейбуш