"Сюзан Доннел. Покахонтас (fb2) " - читать интересную книгу автора (Доннел Сюзан)

Глава 27

Хичем-холл, Норфолк, июль 1616 года

Недели пребывания у Ролфов промелькнули, казалось, как несколько минут. Лениво тянулись летние утра, пока до завтрака женщины навещали друг друга в своих комнатах и категорически избегали разговоров о политике. Потом были прогулки по цветущим лугам и пикники под раскидистыми деревьями. Затем следовало дневное чаепитие, а дети со смехом резвились на зеленой лужайке. Наступали долгие сумерки, которые, казалось, готовы были встретиться с рассветом другого дня, общество друзей и доброе вино. Покахонтас хотелось, чтобы это время никогда не кончалось. Очертания ее фигуры несколько смягчились под натиском местных жирных сливок, которые, похоже, были неотъемлемой частью каждого блюда. Но она не могла забросить свои обязанности перед Виргинской компанией, и вскоре наступило утро прощальных поцелуев, слез и обещаний.

За эти недели, что она провела в теплом кругу родственников, страх исчез из ее мыслей. Поначалу она только и желала, что вернуться к Джону Смиту. Она убедила себя, что жажду плоти нельзя оставлять без внимания. В ней смешались преклонение, которое она испытывала перед ним, тоска и отчаяние лет, проведенных в разлуке. Он был необходим ей, хотя бы ненадолго. Первые ночи в Хичем-холле были наполнены кошмарами, и Джон Ролф заботливо прохаживался с ней по коридору перед спальней, пока не унималась дрожь.

Но приятное течение сельской жизни сгладило неистовые порывы чувств. Шли дни, и Покахонтас начала понимать, что, хотя страсть к Джону Смиту занимала в ее жизни огромное место, она каким-то образом должна заставить себя забыть его. Когда она смотрела на своего сына, игравшего у ног отца, то понимала, что глубокая привязанность и преданность — это тоже сильные чувства и их достаточно, чтобы быть счастливой в жизни. Кроме того она знала, что долг и ответственность настолько сильны в ней, что, переступив через них, она обречет себя на самоуничтожение, как если бы вонзила себе в сердце стрелу. Она осознавала все это, медленно приходя к своему решению... только вот что она будет делать, когда увидит Смита?

Брентфорд был достаточно удаленным пригородом Лондона, так что до своего возвращения поздней осенью в Лондон Ролфы могли вести вполне спокойную жизнь. И тем не менее, не проходило дня, чтобы и здесь у их дверей не останавливались разгоряченные, покрытые пылью посетители. Ролф не переставал изумляться дипломатическим талантам Покахонтас, видя, как она отвечает на все вопросы и разрешает различные затруднения, связанные с Новым Светом.

Покахонтас видела Смита лишь раз, издалека — на ярмарке близ их деревни. Сердце у нее забилось, она потащила разочарованного Томаса прочь от шутов и акробатов, на которых он смотрел, и затолкала его в карету. Она была уверена, что Смит ее не заметил. Ее постоянно одолевал страх, что она неожиданно натолкнется на него, когда совершенно не будет к этому готова, и тогда пропадет окончательно.

Король и королева проводили лето в окружении двора в расположенном поблизости Виндзорском замке. Желая снова увидеть свою необычную гостью, они пригласили ее на бал. Как только Покахонтас увидела королевского посыльного, она поняла, что ее встреча со Смитом близка. Королева была внимательной хозяйкой и не забывала приглашать людей с общими интересами.

В день бала Ролфы разместились в гостинице в Виндзоре. Покахонтас, тщательно подбирая наряд, остановилась на желтом шелковом платье. Ее пальцы дрожали, когда она помогала горничной застегнуть на шее жемчуга. Она благодарила Бога, что ее муж был не слишком наблюдательным человеком. Он не заметил, что голос ее звучит сдавленно.

Вечер оказался достаточно теплым, так что ей понадобилась лишь легкая накидка, чтобы дойти до замка. В любой другой вечер она наслаждалась бы зрелищем спешащих к замку гостей, которые в своих разноцветных шелках напоминали трепещущие на ветру цветы.

Покахонтас увидела его сразу же, как вошла в бальный зал. Танцы уже начались, и Смит пригласил стройную блондинку. Выполняя вычурные фигуры танца, Покахонтас подумала, что должна бежать немедленно, потому что никогда он не был так привлекателен, так желанен. Потом их глаза встретились. Когда позже соприкоснулись в гальярде их руки, у Покахонтас пересохло во рту и она не могла сглотнуть. Когда же они снова ненадолго соединились в медленном танце, Смит быстро спросил, не принести ли ей вина. Ее кивок придал ему достаточно смелости, и, вернувшись, он уговорил ее пройтись с ним по саду. Они шли по дорожке вокруг замка, Покахонтас подняла руку, приказывая ему молчать, и проговорила хриплым от усилия голосом:

— Я не могу продолжать видеться с тобой. Я не могу стать твоей женой и больше не могу обманывать мужа.

В горле у нее было так сухо, что она закашлялась. Смит обнял ее за плечи, тепло его тела почти полностью лишило ее присутствия духа. Она быстро отстранилась и продолжала:

— Ты с детства был частью моей жизни, ты был в моей крови, в моем сердце, почти в каждой мысли. Благодаря тебе я повзрослела, я боролась ради тебя, ради тебя я стала убийцей. Я любила тебя так, как никогда не полюблю никого другого, но сейчас я говорю тебе — я больше не увижу тебя, никогда.

Покахонтас отвернулась, но Смит схватил ее и обнял. Когда его лицо приблизилось к ее лицу, сердечная боль стала такой жестокой, что она не могла двинуться. Ей удалось вырваться, и она поспешно вернулась в замок.

На следующее утро она не помнила ничего из того, что еще произошло в тот вечер. Она понимала, что, должно быть, танцевала и вела, как обычно, беседы, потому что ее муж не только расхваливал сам вечер, но и осыпал ее комплиментами.

За завтраком он сказал ей:

— Сэндис сообщил мне, что вчера с ним разговаривал Джон Смит. Он изменил свои планы и практически немедленно отплывает в Новый Свет. Он хочет исследовать Виргинию между Джеймстауном и Новой Шотландией.

Покахонтас с трудом дожила в Брентфорде остаток месяца. Когда они с Ролфом окончательно уложили вещи для отъезда в Лондон, она поняла, что никогда не сможет слышать слово «Брентфорд» без грусти. Ее сердце было истерзано. Да ко всему прочему Томас поранил ногу, и ранка воспалилась. Когда собравшиеся доктора решили пустить Томасу кровь, Покахонтас и Мехта умоляли Ролфа не позволять этого. Они говорили, что вместе с кровью выйдет и его здоровый дух. На местном рынке паухэтаны нашли нужные травы. Они приготовили мазь и накладывали ее на рану день и ночь. Вскоре крепкий малыш поправился.

Когда Ролфы вернулись в Лондон, Покахонтас направила всю свою энергию на посещение приемов и обедов. Она старалась не оставить без внимания ни одно приглашение, всюду произносила речи и вела беседы. Она очень уставала, но стремилась быть занятой. Для всех купцов и аристократов, вложивших свои средства в Виргинскую компанию, и для тех, кто мог бы это сделать, сэр Эдвин Сэндис дал бал в ратуше. Появление Покахонтас произвело настоящий фурор, когда она спустилась по лестнице, одетая в белое бархатное платье, в жемчугах и бриллиантах. Потом король и королева устроили маскарад, после которого распространился слух, что половину танцев королева танцевала с герцогом Бэкингемом, а принц Уэльский увивался вокруг иноземной принцессы, неотразимой в изумрудно-зеленом наряде.

С визитом в гостиницу «Белль соваж» зашел Бен Джонсон. На плече у него висела такая же, как у Томоко, сумка на двух длинных ремнях. Но она была сшита из атласа, а не из шкур и являла собой последнюю лондонскую моду. Покахонтас слышала об успехах при дворе Джонсона, о его собраниях в кофейне и о его способности влиять на убеждения других. Он был так очарован ею, что три четверти часа просидел, не отводя от нее глаз. Потом она сказала Ролфу:

— Я вынесла это только из-за его помощи Виргинскому предприятию, но где же его знаменитое красноречие?

Покахонтас не забыла и о своих менее удачливых друзьях. В сопровождении сэра Уолтера Рэли она навестила в Тауэре заключенного там графа Нортумберлендского, старшего брата Перси. При виде холодной каменной комнаты у нее упало сердце, и она спросила, как может человек многие годы провести в столь жестоком заточении. Ведь граф Нортумберлендский даже не имел права иногда выходить на волю, как сэр Уолтер.

— Я никогда к этому не привыкну, миледи, но вид отсюда развлекает меня, — ответил стареющий вельможа, махнув рукой в сторону узкой щели окна, прорубленного в крепостной стене и выходящего на Темзу.

Графа настолько растрогало ее участие, что он захотел оправить в серебро бывшие на ней жемчужные серьги. Она еще трижды навещала его в ту зиму. Оба они подвигали и сэра Уолтера отправиться в новые путешествия, как только наступит его скорое освобождение из крепости. Она сказала путешественнику, что это возместит годы пребывания в тюрьме.

Как-то холодным декабрьским днем, когда с реки поднимался густой туман и паухэтаны тщательно протапливали удобные комнаты гостиницы, Джон Ролф отозвал Покахонтас в сторону.

— Пора возвращаться в Виргинию, к нашей прежней жизни, — сказал Ролф. — Эдвин Сэндис сказал, что наше пребывание здесь возбудило небывалый интерес к колонии. Мы должны вернуться домой и приготовиться к наплыву переселенцев.

— Я знаю, что мы достаточно долго оставались вдали от дома, но мне так не хочется покидать этот прекрасный город! — Покахонтас сцепила руки на коленях, пристально глядя на огонь.

— Я предлагаю плыть на корабле его величества «Гeopr», который отбывает в марте. Если же ты захочешь задержаться подольше...

— О нет!

Покахонтас не могла одна остаться в городе и снова подвергнуть себя опасности встретиться с Джоном Смитом.

— Джеймстаун покажется нам тихим после волнений здешней жизни, — заметил Ролф, — но, возможно, через несколько лет нас опять пригласят сюда. В любом случае, я привезу тебя сюда снова.

Покахонтас улыбнулась.

Пронеслись последние несколько недель их пребывания в Лондоне. Король дал Покахонтас аудиенцию, чтобы обсудить успехи колонии, а сэр Эдвин устроил для нее прощальный прием. Перед лицом гостей — самых богатых купцов Лондона — Сэндис поблагодарил ее за огромные усилия, которые она потратила, выступая от имени Виргинской компании. До приезда сюда в июне она не представляла, что настолько привяжется к Лондону. Конечно, ей было любопытно, но и немного боязно. Она прибыла в Англию, чтобы исполнить свой долг, и приготовилась перенести суровые испытания, но вышло совсем по-другому. Путешествие стало решающим событием в ее жизни, и когда она покинет земли Англии, то навсегда оставит в прошлом юную девушку, предложившую свою жизнь и любовь Джону Смиту. И она знала, что вскоре ее жизнь станет безмятежной. Пройдет боль, связанная со Смитом, станет сильнее нежность и привязанность, которые она испытывает к Джону Ролфу. Родятся еще дети, потому что ей хочется обзавестись большой семьей. Теперь, когда она знала, что сможет приезжать в Лондон, она с нетерпением ждала возвращения в милую ее сердцу Виргинию вместе с мужем и сыном. Предстоит еще столько всего сделать, столько всего узнать, ее ждет столько всего, ради чего стоит жить.