"Александр Дон. Проблуждение миров ("Полусредний мир" #1) " - читать интересную книгу автора

несомненно, гораздо более могущественен, чем какой-то захудалый Вицли-Пуцли.
При этом вождь умильно улыбался Вовану и нещадно хулил Вицли-Пуцли,
очевидно, из ревности утаившего от него, вождя, факт существования на свете
таких щедрых и зажиточных богов.
Расстались они полюбовно. Вован украсил могучую грудь древним амулетом,
а перешедший в православие вождь купил средних размеров остров в Тихом
океане, квартиру в Нью-Йоркском пентхаузе, два парохода и стриптиз-театр,
штат которого он набрал исключительно из белых женщин. Последний раз его
видели в казино Монте-Карло, где он ставил миллион на красное.
Дыхнув на амулет и потерев его рукавом, чтобы лучше блестел, Вован
вернул зеркало в исходное положение и принялся нетерпеливо барабанить по
рулю пальцами.
До города оставалось не более тридцати километров, и Вован уже
предвкушал важные государственные дела, призванные скрасить нудный
депутатский вечер: обильный ужин в ресторане, сауну с тайским массажем и
табуном прелестных мулаток, содержавшихся специально для удовлетворения
тонких эстетических потребностей слуг народа.
Услаждая слух Вована, в машине надрывалось радио, оглашая окрестности
звуками очередного попсового хита. Надрывный вой солиста, оравшего о своей
тихой и нежной любви, разогнал все живое на несколько километров вокруг, но
Вован, утомленный дорогой, задремал, не обращая внимания на стенания
поп-Джельсомино.
Дорога была прямой и ровной, поэтому следующие три километра Вован
мирно пронесся со скоростью двести километров в час, выводя носом рулады и
перекрывая вопли солиста могучим храпом.
Но тут его мирный сон был внезапно и бесцеремонно прерван. Верная
"бэха" вдруг закапризничала, дернулась, взвизгнула, подпрыгнула как
норовистая лошадь, и дрожа всем кузовом, принялась выписывать сложные
зигзаги по дороге.
Проснувшийся Вован, очумело глядя на прыгающий за окном пейзаж, сперва
растерялся, но быстро опомнился, и, помогая себе матом, железной дланью
вернул машину в нормальное положение.
Однако странности на этом не закончились.
Пока Вован спал, что-то случилось с пейзажем.
Окружающий мир, такой знакомый и привычный, изменился до
неузнаваемости.
Горизонт странно выгибался. Асфальтовое шоссе круто взмывало в небо и
терялось где-то в тропосфере. Закатное небо было раскрашено в совершенно
неестественные цвета, среди которых доминировал темно-зеленый кубовой пурпур
с желтоватым отливом.
Внезапно в машине смолкло радио. Вован, недолюбливавший тишину еще с
первой, по малолетке, ходки, принялся остервенело щелкать пультом, но радио
хранило упрямое молчание. Убедившись, что поп-руладе не суждено быть
допетой, Вован резюмировал:
"Сдох, падла!", и в ярости заехал по панели кулаком. Нежная
электроника, вмятая в панель, издала последний придушенный писк и умолкла
навсегда.
В наступившей тишине стало отчетливо слышно, как ровное шелестение
мотора вдруг сменилось болезненным покашливанием. Спустя полминуты
покашливание перешло в отвратительное чавканье.