"Юрий Домбровский. Смерть лорда Байрона" - читать интересную книгу автора

день его рождения. Стихи были длинные и кончались они так:

И если ты о юности жалеешь,
Зачем беречь напрасно жизнь свою?
Смерть пред тобой - и ты ли не сумеешь
Со славой пасть в бою!
Ищи ж того, что часто поневоле
Находим мы; вокруг себя взгляни,
Найди себе могилу в бранном поле
И в ней навек усни!

Найди себе могилу в бранном поле. Ах, если бы с Байроном теперь был
Шелли!
Он вдруг вздрогнул, почувствовав на себе тревожный, но неподвижный
взгляд Байрона. Байрон смотрел на него со своего места, желтый и прямой. Его
губы кривила детская беспомощная улыбка.
Гамба ласково взял его за плечо.
- Джордж, - сказал он, - ехать в лодке сейчас нельзя. Вы промокли и
замерзли. Вам надо размяться и согреть кровь. Лошади наши еще не расседланы.
Поедем обратно верхом. - Байрон отрицательно покачал головой.
- Какой же я солдат, - сказал он, - если буду бояться такой чепухи?
Он встал с места и, хромая больше, чем обыкновенно, пошел к выходу.
- Смерти я не боюсь, - сказал он хмуро. - Смерть - это чепуха. Но я до
сих пор не могу понять себя. Я тридцатисемилетний мальчишка, который не
хочет сделаться стариком. И вот я не соглашаюсь со своей старостью, а
старость приходит, мой друг. Она настойчиво стучится в стенки моего сердца.
- Он говорил теперь медленно, и пот струился по его лицу.
Около самого берега он вдруг остановился и, взяв Гамбу за руку, сказал
тихо и искренне:
- Не считайте меня только, мой друг, на самом деле суеверным. -
Разбитый стакан, рассыпанная соль - все это чепуха. Даже воскресный день я
готов признать счастливым. Я боюсь только двух вещей в мире, но боюсь их
по-настоящему: медленно умереть на постели, как на станке пытки, или кончить
свои дни, как Свифт, - старым кокетливым идиотом.
Через полчаса они были у дома. Даль моря совсем скрылась за серой
пеленой. Дождь шел не переставая, и теперь цвет неба не отличался от цвета
воды.
- Вот в такую погоду, - сказал Байрон задумчиво, - и погиб Шелли.
Уже подходя к дому, Гамба вдруг вспомнил, при каких обстоятельствах
Байрон прочитал свое стихотворение: он вышел из спальни с листом бумаги в
руке и сказал, обращаясь к нему и полковнику Стенхопу:
- Вы как-то жаловались на то, что я уже не пишу стихов. Сегодня день
моего рождения, и я только что кончил стихи, которые кажутся мне лучшими из
всего написанного.
Стихи не были лучшими, но они были последними. Прощаясь с Байроном,
Гамба вдруг понял это ясно.

Он снова вернулся к Байрону вечером.
Его друг, раздетый, лежал в постели и при входе Гамбы обернул на него
мутные большие глаза, полные тоски и страха.