"Кэннон Долорес. Между жизнью и смертью " - читать интересную книгу автора

мебели, словно она прозрачная. Ей пришлось по душе это столь необычное
состояние, и она без устали бродила по дому, раздумывая, чем бы ей заняться.
В этот момент она услышала реплику одной из служанок, сетовавшей на то, что
по дому "бродит призрак какой-то старухи", чьи шаги иногда были явственно
слышны в верхних комнатах.
Спустя какое-то время ей наскучило это дело - быть призраком, так как
все равно никто ее не видел и не слышал, да и общаться с домочадцами обычным
образом она тоже не могла. Вскоре она уразумела, что в таком состоянии не
сможет завершить не оконченные дела, ради которых вернулась в дом, ибо
материальные вещи призраку не подвластны. Как только она ни осознала, она
сразу же оказалась вне дома. Теперь она стояла на вершине холма и сверху
смотрела на долину. Рядом с нею появился и покойный муж, пришедший ее
встретить. В этом измерении оба они были молоды и выглядели так, как в день
свадьбы. Стоя рука об руку на вершине холма и обозревая долину, они вдруг
увидели, что это не обычная долина, какой они ее не раз видели, а, так
сказать, "долина их жизни". Если верить описанию, на простиравшийся перед
ними пейзаж вдруг словно набросили цветную кисею или покрывало, и на нем,
как на экране, возник некий коллаж, составленный из событий и сцен прожитой
ими жизни. Но жизнь эта развертывалась перед их глазами не так, как обычно,
когда сцены или события, как кадры, следуют одно за другим, а, так сказать,
предстала пород ними вся целиком.
"Мы видим кладбище, - описывала женщина, -видим город, видим наш дом и
горы. Такое впечатление, словно мы видим все, что было нам знакомо и с чем
мы сроднились в жизни, по не порознь, а все вместе, одновременно. Под нами и
перед нами простиралась вся наша совместно прожитая жизнь, радости и печали
которой мы делили пополам. Мы радовались тому, что можем вот так, с высоты,
вновь прожить и прочувствовать " ною жизнь, которая оставила у нас ощущение
чего-то чистого, нетленного, неизменного... Мне трудно описать это
ощущение... Это просто чувство какого-то безраздельного покоя, который
владеет тобой, когда ты вот так спокойно стоишь и смотришь... Как смотришь
на обширные поля, на которых колосится зерно и зреют плоды, выращенные
твоими руками, или как смотришь на цветущий сад, где благоухают посаженные
тобой цветы. Ты просто стоишь и вспоминаешь, как трудился в этом саду, как
копал и рыхлил землю, как росли и созревали фрукты и овощи... Перед нами был
конечный результат наших трудов, наших дел земных. Смотришь на эту долину
жизни, на всю или какую-то ее часть, и говоришь себе: "Да, мы прожили не
напрасно, мы провели здесь прекрасное время и сделали много полезных дел".
Стоишь и восхищаешься этим садом, делом рук своих, и видишь одновременно все
его уголки. Перед тобой лежит вся жизнь со всеми ее событиями, печальными и
радостными, и ты даже можешь потрогать их. В буквальном смысле потрогать.
Так, словно перелистываешь альбом с фотографиями из семейной жизни, но
только этот альбом лежит перед тобой в виде прекрасной долины".
Ей, видимо, доставляло удовольствие просматривать события прошедшей
жизни, хотя в жизни у нее были и горькие моменты, о которых всегда тяжело
вспоминать. Но не было в ней ни единого чувства предвзятости или осуждения,
одна лишь отстраненность или отрешенность, с которой она и ее муж отмечали
то, что им предстоит завершить в следующей жизни. Воистину, этот горний
обзор собственной жизни являл собою нечто невыразимо чудесное и
прекрасное...
А вот еще один случай. В тот раз я общалась с мужчиной, погибшим под