"Юрий Дольд-Михайлик. У Черных рыцарей" - читать интересную книгу автора

и вы уснете, тихо и без боли.
- Чтобы никогда не проснуться?
- Да!
Григорий взял ампулку и почувствовал на ней тепло пальцев, только что
державших ее.
"Неужели у меня такие холодные руки?" - мелькнула мысль.
- Интересно! - согнув руку лодочкой, Григорий задумчиво перекатывал
ампулку по ладони. - В такой маленькой оболочке заключено так много: тихий,
безболезненный сон, небытие, которое будет длиться вечно. А если взглянуть
шире, то и больше. Гейне говорил, что каждый человек - это весь мир, который
с ним рождается и с ним умирает. Что под каждым надгробием похоронена вся
история человечества. Не помните, откуда это?
- О, в такой момент... когда в мыслях такой разброд... Очень прошу вас,
будьте осторожны с ампулой! Она может упасть, куда-то закатится, и тогда...
Улыбнувшись, Григорий решительно протянул ампулу врачу.
- Чтобы вы не волновались, возьмите!
- То есть?
- Я все равно не воспользуюсь ею. Отпущенное мне время я хочу прожить
сполна и встретить смерть, как подобает человеку.
- Именно этого Кронне и опасался! Что же касается меня, то я не понимаю
вас, просто не понимаю...
- Каждый живет по-своему и по-своему умирает.
- У вас крепкие нервы. А мои, признаться... - от растерянности врач
начал шарить по карманам, наконец вытащил портсигар и дрожащими пальцами
прикурил сигарету. - Извините, что без разрешения, две-три затяжки меня
успокоят... Простите, совсем не подумал, вы, верно, давно не курили? К
сожалению, осталась только одна. Пожалуйста! Ах да, спички!
- Вот за это большущее спасибо, - ноздри Григория с жадностью втягивали
запах табачного дыма, и он едва удержался от желания закурить тотчас. - С
вашего разрешения спички оставлю у себя для последней затяжки...
- Конечно, конечно... - поспешно поднявшись, врач поклонился. - Не
стану вам больше мешать. Мое почтение, герр Гольдринг!
- И мое тоже. Советую переменить место работы. С вашими гуманными
взглядами...
- Да, да, это не для меня, никак не для меня... - Врач сделал вид, что
не понял смысла, вложенного в последнюю реплику тем, кого он принимал за
Гольдринга.
...Зажав сигарету между пальцами, Григорий подошел к окну.
Предрассветная мгла рассеивалась, и теперь хорошо был виден квадратный
тюремный двор. Там, несмотря на такую рань, было необычайно людно. Солдаты в
форме оккупационных войск перебегали от одной группки пленных к другой, два
офицера нетерпеливо отдавали команды и снова возвращались к прерванному
разговору, очевидно очень веселому и далекому от того, что здесь готовилось,
ибо время от времени они разражались хохотом.
"Еще несколько минут, и за мной придут, - подумал Григорий. - Не дадут,
черт побери, закурить..."
Чиркнув спичкой, он зажег сигарету и с наслаждением затянулся. Но табак
был невкусный. Возможно, потому, что Григорий закурил после долгого
перерыва. Натощак. Конечно, дело в этом. Вот и голова затуманилась, а руки и
ноги отяжелели. Деревенеют и все. И в глазах темнеет...