"Елена Долгова. Сфера Маальфаса " - читать интересную книгу автора

славу Господа воздвигнута обитель наша, невелик, однако обнесен стенами.
Обитель стара и стоит не менее трех сотен лет с тех пор, как рука ее
основателя, Антона Грасси, положила первый камень стен. Монастырь выстроен
внутри городских укреплений, таким образом, что святые реликвии хранит
двойное кольцо стен - городских и монастырских. В Мейзене всегда в изобилии
стоят солдаты, так что жизнь обители спокойна. Однако настоятель наш, отец
Дениз, вдохновленный свыше, а также имея великое попечение о безопасности
святых реликвий, равно как ковчежцев, святых символов и статуй угодников,
искусной работы и драгоценно изукрашенных, велел сохранить в обители
пристойный запас луков, мечей и стрел, что и было исполнено со всею
тщательностью. Попечение настоятеля, каковое казалось излишним нам, инокам,
принужденным чистить острые клинки и запасать стальные жала, не иначе как
было подсказано святыми покровителями нашими, мучениками Коломаном и
Дезидериусом.
Мудрости настоятеля ныне обязан я жизнью своею, но в отдаленные те дни
иные монахи роптали, хоть и не решались на дерзость открытого противуречия.
Однако мечи все ж были куплены и прибраны в сухой погреб, в котором до той
поры хранилось вино, употребляемое при священных обрядах...
...на иные же вопросы, заданные мне духовным трибуналом, показываю я
чистосердечно, что в день 13 июля, когда враги веры и Господа нашего,
именуемые альвисами, подступили под самые стены города, я в числе прочей
братии присутствовал после положенных молитв на утренней трапезе. Мы,
монахи, хоть и болели душой за правое дело, однако не имели большого
беспокойства, поскольку, как я уже показал, число солдат в городе было
велико, а командовал ими храбрый капитан Конрад Роггенбергер, за премногие
подвиги прозванный Шрамом.
В тот тревожный час добрые горожане мужского полу собрались на стенах,
вооружившись пристойно, дрова же под котлами со смолой на крайний случай
были запалены, и смрадный дым витал над Мейзеном.
Время в тревожном ожидании шло, но враг все еще держался в некотором
отдалении, по-видимому, собираясь отступить, из-за чего, соскучась
ожиданием, я покинул свой пост у стены и вернулся в обитель, ведомый
рвением передать отцу Денизу добрую весть. Однако настоятель встретил меня
не по заслугам сурово и, грозя за ослушание водворением in расе, повелел
спуститься в погреб, дабы вынести наверх луки и мечи.
...Так, спускаясь по крутым ступеням в бедный погреб наш, не знал я,
что тем самым спасаю и жизнь свою, и, быть может, саму душу, однако в то
время было сердце мое полно противоречия.
Подобрав удобную связку мечей, собрался я вернуться, как подобает,
однако сердце мое дрогнуло, замерев, и, как думал я тогда, остановилось.
Я, трезвый и постящийся, испытал под ребрами боль, которой мучить
положено лишь чревоугодников и пьяниц. Затем тело мое словно бы покрылось
грязью, что облепляет ободья колес и телег, тронувшихся в путь после
большого дождя. Члены мои перестали слушаться от ужаса, и, сомкнув взоры,
увидел я глазами души, как шевелится неподалеку зло, словно зверь,
разбуженный охотниками в берлоге.
И плакала моя душа, ожидая погибели вечной, там где смрад и холод с
одной стороны и адский жар с другой. И рыдал я, упав на колени, и хотел
произнести молитву, но не слушались мои уста.
...а потом кончилось все, и ушло прочь большое зло, как уходит туча