"Игорь Викторович Долгополов. Певцы Родины (о русских и советских живописцах) " - читать интересную книгу автора

Победоносцев, обер-прокурор и духовный наставник Александра III,
доносил царю, что художник Ге поселился у Льва Толстого. Сошлись два
безбожника... Касательно картины "Что есть истина?" обер-фискал писал, что
полотно оскорбляет религиозное чувство и несомненно тенденциозно!
Предложение... убрать с глаз публики картину...
На письме Победоносцева Александром III начертана резолюция: "Картина
отвратительная..."
Картину сняли.
А Лев Толстой так оценил полотно. "Достоинство картины, - писал он, - в
том, что она правдива (реалистична, как говорят теперь) в самом настоящем
значении этого слова. Христос такой, каким должен быть человек, которого
мучили целую ночь и ведут мучить. И Пилат такой, каким должен быть
губернатор теперь. Ге нашел в жизни Христа такой момент, который важен
теперь для всех нас и повторяется везде во всем мире. И это верно
исторически, и верно современно..."
Не обошлось и без курьезов. Ге, взбешенный причитаниями светской дамы,
сетовавшей, что-де, мол, Христос на его холсте "Что есть истина?"
некрасивый, ответил: "Христос, сударыня, не лошадь и не корова, чтобы ему
быть красивым. Я до сих пор не знаю ничего лучше человеческого лица... Да
притом человек, которого били целую ночь, не мог походить на розу..."
"Вся моя работа до сих пор, - пишет Ге за год до смерти, - состояла в
том, что я пробовал все то, чего "не нужно делать", и наконец дошел до того,
что "нужно сделать", что ужасно просто и что стоит очень давно, т. е. что
вечно".
В этих строках нет ни тени кокетства художника, знавшего себе цену. В
своем творчестве он всегда был предельно правдив. Жить для него - это вновь
и вновь рождаться в своих полотнах. Последние годы жизни художника отмечены
необычайным взлетом творчества. Это озарение было подготовлено долгим,
мучительным путем осмысления явлений бытия.
Портрет Наталии Ивановны Петрункевич. Молодая женщина читает книгу у
открытого в сад окна.
Как по вечерней глади озера неслышно бегут мимолетные блики плывущих
облаков, так и в этом холсте будто видишь легкие тени раздумий, печали,
мечты... Это полотно - целый мир. Бездну ассоциаций, сложную гамму чувств
рождает художник, создав внешне статичную композицию. Но покой, с первого
взгляда властвующий на холсте, только кажущийся. В глубоких тенях, в тишине
старого дома, в тяжелых складках платья, в самом силуэте женщины неуловимо
скрыта напряженность. Как будто ощущаешь бег времени, отсчитывающего меру
радостей и невосполнимых потерь.
За окном жизнь. Скользят по дорожке прозрачные блики солнца. Они зовут
нас в глубину сада, в зеленую прохладу деревьев. Тихо... Прошелестела
страница книги. Вздохнула женщина. Пробежал ветерок. Зашептались листья...
Неуловимые миги бытия... Где-то в лазоревой выси светит летнее солнце,
где-то в просторной степи гудит вольный ветер, где-то кипит жизнь... В
старом доме тишина. Пробили часы. Проскрипел паркет. Кто-то прошел по
комнатам... Еле заметная, чуть грустная улыбка осеняет юное лицо. Чуть
приподняты дуги бровей. Тончайшие интонации чувств улавливает мудрый
художник. И эта объемность зрения живописца сообщается нам. Мы начинаем
вместе с Николаем Ге бродить по тенистым аллеям запущенного сада, любоваться
игрой света и тени, холодных и теплых тонов зелени. Начинаем зорче видеть