"Э.Л.Доктороу. Всемирная выставка" - читать интересную книгу автора

принцип от этого не менялся.
В воздухе веяло прохладой. Покрытие мостовых было не булыжным, а
бесшовно-гладким, кремового светлого оттенка. По обеим сторонам простирались
зеленые парки и лужайки. Потом, незадолго до конечной остановки, когда
кондуктор уже шел по проходу, разворачивая сиденья вперед спинками для
обратной дороги, показался тот нужный нам уголок Пелэм-Манора, где
располагался квартал, казавшийся мне самым фешенебельным в мире. Тут мы
вышли и двинулись по улице, красиво названной Террасой Монкальма по имени
генерала, участника франко-английской войны. Здесь-то и жила тетя Френсис -
на этой улице приподнятых лужаек и роскошных особняков. Ее дом был с
остроконечной черепичной крышей и створчатыми окнами20; из оштукатуренных
серых стен торчали темные концы деревянных балок.

Тетя Френсис с улыбкой встретила нас в дверях. За ее спиной маячила
постоянно жившая в доме служанка Клара, высокая угловатая негритянка в белом
форменном платье и таких же белых, под цвет платья, туфлях. Клара приняла от
нас пальто и пакеты. К нашему изумлению и восторгу, обычно всюду
опаздывавший отец уже был здесь. Он приехал поездом с вокзала Гранд-Сентрал.
- Опаздываете! - заметил он. - Где вы так долго пропадали?
Все рассмеялись. Тут появился и хозяин дома, дядя Эфраим, со своим
лошадиным лицом, очень корректный, хотя немного напыщенный осанистый
мужчина, который всякий раз говорил так, словно произносит речь. Во взгляде,
которым он окинул меня, сквозил критический ум, словно искорками света
проблескивающий в стеклах его очков. Помнится, у него еще были огромные
зубы.
- А как у нас поживает Эдгар? - проговорил он.
Даже мне было ясно, что он чувствует свое превосходство над
родственниками жены. Все время этот покровительственный тон! Седер21 для
родных он устраивал на второй вечер Пасхи; никогда больше две семьи не
сходились вместе. Что ж, мы и без того выглядели довольно разношерстным
сборищем. Дядя Эфраим председательствовал на седере, сидя во главе стола.
Рядом с ним восседал мой дедушка-атеист, впрочем соблюдавший все правила
касательно формальной стороны события. Они вместе молились и руководили
нашим участием в ритуале, тогда как мы, не очень-то внимательно следя за
происходящим, отвлекались, переговаривались, шептались; Дональд с кузиной
Ирмой соревновались между собой в том, кто кому под столом сумеет наступить
на ногу, а мой отец исподволь втянулся в политическую дискуссию с таксистом
дядей Филом, который не находил необходимости в создании профсоюза шоферов
такси. Дядя Фил не надевал положенной по протоколу черной ермолки, каковыми
снабжал гостей хозяин дома, а так и сидел в той же фетровой шляпе с загнутым
вверх передним полем, в которой крутил баранку своего такси. Непочтительная
тетя Молли то и дело отпускала замечания, вызывавшие у нас приступы смеха.
Она вечно выглядела взъерошенной, даже в праздничном платье: какие-то
выбившиеся из прически пряди волос, щеки с пятнами румянца, на груди платье
топорщится комом, а к ногам липнет под действием статического электричества.
- Как вы думаете, где нынче герцог и герцогиня Виндзорские устроили
свой седер? - неожиданно спросила она.
Даже моя набожная и богобоязненная бабушка Гэсси улыбнулась, правда,
она тут же принялась всех утихомиривать, но снова рассмеялась. Когда за
столом становилось чересчур шумно, дядя Эфраим, не поднимая глаз, хлопал