"Виктор Доценко. Обратись к Бешеному ("Бешеный")" - читать интересную книгу автора

Станислав Иволгин родился в маленьком российском городке Пено,
расположившемся аккурат между Москвой и Петербургом у самых истоков великой
русской реки Волги. И хотя Станислав был абсолютно русским человеком, без
примеси чужеродных кровей, внешность имел чисто испанскую - продолговатое
лицо, нос с горбинкой и круглые черные глаза. Конечно же, прямо так его за
испанца не принимали, более того, дали прозвище "цыганенок". Это очень
обижало строптивого паренька, в роду которого аж до десятого колена не
прослеживалось ни одного цыганского отпрыска.
"Кто же я такой?" - часто задумывался шестнадцатилетний паренек, сидя
на какой-нибудь коряге до самого рассвета на берегу великой русской реки и
вслушиваясь в многослойные переливы соловьев, которые словно соревновались
между собой, чье пение оценит русский паренек с испанской внешностью.
Аж до девятнадцати лет Станислав Иволгин промучился в терзаниях и
размышлениях по поводу идентификации своей личности, пока владеющий
поблизости вполне приличной дачей директор Петербургского театра кукол Борис
Шлакман не показал ему альбом испанского художника Сальвадора Дали.
Пролистывая толстый фолиант, в какой-то момент директор замер на мгновение,
бросил быстрый взгляд на своего молодого соседа, быстро перелистнул
несколько страниц назад, вгляделся в картину, снова перевел взгляд на
Станислава, потом, упругим пальцем кукловода, ткнул в автопортрет маэстро и
уверенно произнес:
- Ты, Стасик, вылитый он!
Не поверив, Станислав, попрощавшись с кукловодом, выпросил альбом на
несколько дней. Примчавшись домой, он несколько часов провел перед портретом
маэстро и маминым зеркалом, всматриваясь то в себя, то в портрет.
С этого дня Станислав совершенно потерял покой. Он поминутно смотрелся
в зеркало и даже, потратив часть личных сбережений, установил систему
зеркал, чтобы четко видеть себя как бы со стороны, особенно нос с горбинкой
во всей его красе.
Он настолько вжился в образ великого художника, что всерьез увлекся
рисованием, естественно, подражая стилю известного испанца. Начал изучать
испанский язык, познавать Испанию, читать книги об этой, самой удивительной,
по его мнению, стране. Дело дошло даже до того, что, находя в себе некоторые
несоответствия с внешностью Сальвадора Дали, Станислав отправился в
Петербург и сделал там пластическую операцию, слегка подправив форму верхней
губы и немного изменив изгиб надбровной дуги с правой стороны.
Когда все шрамы зажили, Станислав остался довольным и решил задержаться
на несколько месяцев в городе Петра, чтобы попытаться поработать двойником
великого художника. Однако широкой публике больше нравились двойники Ленина,
Сталина, Ельцина и Горбачева. За честь быть с ними сфотографированными люди
не скупились, отваливая приличные суммы из своих кошельков.
Сальвадор Дали, увы, не пользовался никаким спросом. И если за целый
день какая-нибудь экзальтированная барышня снималась с ним в обнимку, это
уже можно было считать большой удачей.
- Этот художник не пользуется здесь успехом, потому что его мало кто
знает. Тебе, батенька, следовало бы отп-г-авиться в эми-г-ацию, в
Ба-г-селону, да-да, батенька, именно в Ба-г-селону! - не раз заявлял
Станиславу "Владимир Ильич Ленин".
Не прошло и трех месяцев его жизни в Петербурге, как от внезапной
болезни приказал долго жить отец Станислава, директор Андреапольского