"Виктор Доценко. Биография отца Бешеного " - читать интересную книгу автора

естественно существенно позже, и с моим сыном Сергеем, когда тот был еще
грудным. Среди ночи он начинал плакать, капризничать, Аня вставала и то
пыталась кормить его, то качать кроватку, то брала на руки и ходила по
комнате, напевая и убаюкивая его, но ничего не помогало. Тогда я вставал,
просил положить Сережку в кроватку, а ее - выйти. Потом клал руку ему на
головку, и через несколько секунд он уже спокойно спал...
Как-то Зинаида Осиповна сказала:
- Виктор, твои руки излучают очень доброе тепло... - потом загадочно и
тихо добавила: - Кому-то сильно повезет...
Тогда я ничего не понял, а потому и не обратил на ее слова никакого
внимания, но позднее, пообщавшись с великой болгарской предсказательницей
Вангой и индийским целителем Сингхом, я наконец осознал силу, заключенную в
моих руках...
Низкий вам поклон, дорогая Зинаида Осиповна!

***

Как я уже сказал, с самого раннего детства наиболее страшным проступком
является для меня ложь. И не только по отношению ко мне, но и по отношению к
другим. Конечно, с возрастом я стал более гибким и стараюсь различать ложь -
и ложь, но в детстве чувство правды управляло мной настолько, что я не мог
соврать даже тогда, когда правда грозила мне бедой.
Обостренное чувство правды нелегко было сохранить в семейных коллизиях.
Хотя отец с самого первого дня нашей с ним встречи просто замечательно
относился ко мне, он всегда ревновал маму к ее прошлому, как раз я и служил
прямым доказательством его наличия, живым примером того, что мама еще
кого-то любила, а не только его. Увы, отец не всегда справлялся с тупым
чувством ревности к этому прошлому, перенося иногда вину мамы на меня как на
прямой результат тех неизвестных, но ненавистных ему дней. Бывало, отец
уходил в запой, начинались скандалы и ругань; бывало, погуливал на стороне,
а иногда он позволял себе распускать руки и в отношении мамы. На мои просьбы
уйти от него мама отвечала:
- Не могу, Витя! Люблю я его, подлеца...
Но однажды он так сильно избил ее, что я наконец уговорил маму
развестись с ним.
- Как-нибудь проживем, мама! - твердо заверил я.
Я смотрел на ее посиневшее от побоев лицо, и от бессилия, что не могу
защитить ее от побоев отца, у меня навернулись слезы. И я мысленно дал
клятву, что, как только вырасту и накоплю сил, я никому не позволю тронуть
мою маму пальцем.
В те дни я поклялся не только защитить маму, но и никогда не поднимать
руку на женщину. Хотя один раз я не сдержался и отвесил девушке пощечину и
мне до сих пор стыдно за ту несдержанность.
Самое глупое, что случилось все это с девушкой, которая мне нравилась и
которая, по ее словам, была в меня влюблена. Было мне тогда лет шестнадцать,
и я еще не обладал большими познаниями в психологии слабого пола. В тот день
мы ехали в поезде на какие-то соревнования. Уединившись в тамбуре, мы с ней
со всей юношеской страстью предавались безобидным ласкам и жарким поцелуям.
В какой-то момент, когда чувства переполняли меня, я со всей отроческой
непосредственностью спросил ее: