"Жиголо" - читать интересную книгу автора (Щеглов Дмитрий)Глава IIОни отвернулись друг от друга, отошли метра на три и пошли навстречу друг другу. Федор неожиданно остановился перед представительной дамой и воскликнул: – Вика Петровна?.. Вы? Дама вздрогнула. Долго всматривалась. Строгое ее лицо зарделось радостной улыбкой. – Федя. Ты ли это, Феденька? Молодая пара проходившая мимо и видевшая их маневры, покрутила пальцем у виска. – Артисты, что ли? – Репетируют? – Наверно. А сцена встречи набирала обороты. Федор засмотрелся в глаза своей учительницы, а та его оценивала с ног до головы. – Какой же ты стал! – А вы такая же красивая. – Ну, полно Федя. – Вика Петровна, вы на отдыхе? – Да, вот в этом отеле живу. Выбралась на недельку от мужа, от детей отдохнуть. А ты то как, расскажи о себе? Чем занимаешься? Где живешь? – Ой, Вика Петровна, я вам все расскажу! Я вам такое расскажу, о чем вы даже не подозреваете! Вика Петровна! Если бы вы только знали, как я рад, что встретил вас, что у меня творилось на душе, когда вы уезжали! Виктория улыбнулась. – Знаю я все, Федя. И помнила тебя всю жизнь. А ты бы мне хоть весточку прислал. Федор приложил руки к груди. – Я вам мысленно столько весточек посылал, что их на три дерева хватило бы. Роща дерев из моих посланий зеленела бы у вас под окнами. И в сердце для вас у меня есть потаенная шкатулка, куда я складывал письмо за письмом. Не корите меня, Вика Петровна. Я с вашим именем на устах прожил все эти годы. Разумом понимал, что вы для меня потеряны на всю жизнь, а сердце не хотело мириться. Боже мой, какие только словесные узоры не сплетал я, мысленно уносясь к вам. Творец смилостивился надо мною. Радость, счастье разрывают мне грудь. Вика Петровна, я запою сейчас великую песнь любви. И никто меня не остановит. Я столько лет молчал. Счастливая, смеющаяся Виктория наложила ему палец на губы. – Сладкоречивый мой. Потерпи немного. Обещаю, что я разрешу тебе абсолютно все, о чем ты только возмечтаешь. Ты где остановился? – Местные Новые Черемушки. Однокомнатную квартиру снял. – К тебе мы не пойдем, а пойдем ко мне. У меня неплохой номер в отеле. Только прошу тебя, не смотри больше на меня так. – Как? – Как ты всегда смотрел. Я со спины чувствовала твой взгляд. Он прожигал меня насквозь. Боже мой, пойдем скорее, я тебя хоть в номере зацелую. Как я по тебе соскучилась, если бы ты только знал. Я ведь сама тебя мальчишку сопливого из-за занавески высматривала. Федор остолбенел. – Не может быть! – Может, Федя. Еще как может. И дала себе зарок, если когда встречусь с тобою, то первая признаюсь тебе в любви. Мне тоже есть, что тебе рассказать. Только иди рядом, не могу я смотреть, как ты изучаешь мою спину. Взяв ключ у навидавшегося всего портье, Виктория с Федором поднялась на третий этаж в номер люкс. Закрыв дверь, Виктория прильнула к губам Федора. Он осторожно обнял ее за плечи, словно это был хрустальный сосуд, и крепко прижал к себе. Дрожь сотрясала ее тело. Оторвавшись от Федора Виктория заглянула ему в глаза. – Феденька! Сколько лет прошло! А я думаю все об одном и том же, неужели ты не мог летом залезть ко мне в окно? Я его всегда открытым держала. Надеялась, вдруг, смелости наберешься… Федор не снимал руки с ее плеч. Пусть сама ведет партию. – А я тысячу раз в саду сидел. У меня масхалат был, из мешковины пошитый, а сверху водоросли. Ночью, если только наступишь на меня, увидишь. Я его у вас на краю огорода прятал. – Ах ты, негодник? И ты видел меня раздетую? Я ведь всегда в одних трусиках спала. Федор потупил глаза. – Вика Петровна. Один раз, даже на подоконник залазил. Мешок, правда, не снял. Вы такая белая лежали, а у меня коленки в земле, на голове труха. Водоросли высыхали, каждый раз новые приходилось, приносить. Я полчаса просидел, любовался вами. У вас тогда родители уехали, и я набрался храбрости. А что бы мы с вами делали? Вы бы могли закричать. – Я бы тебя дурачка, вымыла в ванне. Кстати, – вспомнила Виктория, – кто-то говорил, что у него дома нет ни горячей, ни холодной воды. Можешь принять ванну. Федор, наконец, отпустил Викторию и прошел в апартаменты. – Я тебе сейчас дам халат! – сказала она. – Проходи. Федор мельком увидел спальню. На широкой кровати в беспорядке были разбросана дамская одежда. Выбирала, что одеть, усмехнулся про себя Федор. Взяв халат, он направился в ванную. Дверь не стал закрывать. Виктория спешно убрала в шкаф одежду и минут через десять постучалась. Джакузи свободно вместило бы обоих. Федор так и подумал, что увидит ее сейчас обнаженной, но ошибся. Она вошла одетой. – Я тебя сейчас помою. Феденька. Лежи! У тебя вся голова в репьях. Представь, что это случилось десять лет назад. Она наполнила до краев джакузи пеной и принялась за Федора. Пол часа она его бережно скребла, терла, мыла, переворачивала и так и эдак. Федор как кот мартовский блаженствовал. – Вика Петровна, ой, щекотно. – Щекотки боишься! А не боялся к своей училке в окно лазить? Наконец, когда она предложила ему встать и взять полотенце, Федор притянул ее к себе. – Ох! – застонала она. На пол полетели блузка, бюстгальтер, на юбке он сорвал замок. Тело было красивое, белое, широкое в спине. Она пахла потом и шампунем. Федор на руках донес ее до кровати. – Позволь мне хоть душ принять! – После! – Сумасшедший. Откинувшись на его руку, Виктория отдыхала. Вызревшими плодами с древа прожитых лет падали горьковатые на вкус слова: – Живу чужой жизнью. Ты своею Федя, а я чужою. Странно как. У меня даже угрызений совести нет. Будто я сменила кожу, подверглась реинкарнации. Завидую я той, желанной тобой женщине, хорошей завистью. Федор заигрался с ее локоном. – Ясноглазая, жемчужинка моя прозрачная, успокойся. Я ее тела не знал. Я только сейчас представил, каким оно медовым могло быть. Виктория оперлась на локоть. – Когда я тебя увидела, подумала, что ты пляжный плейбой. А потом решила, что ты подослан сыскным агентством. Федор рассмеялся. – Я провидением тебе подослан, Вика Петровна. А ты мне судьбою. – А что ты делал в этом районе? Федор нежно поцеловал ей грудь. – Надеялся на случай. Вдруг, думаю, повезет и я ее встречу. А когда тебя увидел, во рту у меня пересохло. – И аппетит пропал! – насмешливо сказала Виктория. – Аппетит не пропал, так быстро ел, потому что боялся, ты допьешь сок и уйдешь. – А ты, правда, разглядел меня сквозь одежду? Федор утвердительно качнул головой. – Как сейчас. И даже лучше. Только я боялся быть настойчивым. У тебя такая волнующая походка, что я на людях готов был сорвать с тебя юбку и кофточку. Я бы все равно добился тебя. Второй раз ошибку бы не сделал, желанная моя. Виктория рассмеялась и игриво похлопала его по щекам, а потом поцеловала. – Ох, и хитрец ты. Жаль, не знала, я твоих мыслей. Иначе бы растянула игру на несколько дней. Федор потянулся как пресыщенный кот и сказал: – А кто нам мешает ее начать сначала? Одевайся. – Ты это серьезно? – Вполне, только дальше номера я тебя не отпущу. Заправь постель, и разбросай свою одежду. – Отвернись! – Я не смотрю! – А теперь кем я буду? – спросила Виктория. Федор двумя мазками нарисовал утреннюю картину. – Ты будешь сама собою, так как ты хотела. Ты молча допила сок, встала и ушла, а я не стал дожидаться, когда ты выйдешь в город, пошел за тобой в отель и позвонил тебе через пять минут. Ты открываешь дверь, а я стою на пороге. – А как тебя пропустили? – Я через ресторан прошел. – Гмм! Логично! Одетые оба подошли к двери. Тренькнул звонок и на пороге люкса и перед Викторией предстал, тот молодой человек, на которого она обратила внимание в кафе. – Я вас слушаю! – вопросительно посмотрела она на него. – Я пришел! – вежливо улыбаясь, сказал Федор и протянул Виктории розу. Он прикрыл за собой дверь. – А вы, собственно, кто? – Я Федор Боровиков. – Я вас не звала. – Правильно! Вы, Вика Петровна, испугались, что я пляжный плейбой, а потом еще подумали, похож на сотрудника сыскного агентства. Но теперь можете убедиться, что это не так. Я вам даже паспорт могу показать. – Зачем мне ваш паспорт? Убирайтесь или я позову охрану отеля. Федор удивленно глядел на нее. – Но вы только что, когда открыли дверь, были приятно удивлены и нисколько не испугались. И еще подумали, что у вас в спальне не убрано, а в гостиной пепельница с окурками. – Вы не могли знать о том, что я думаю. Федор снисходительно улыбнулся. – Не будем же мы с вами спорить в холле. Неудобно как-то. Я, как порядочный человек выполняю все ваши желания, а вы меня держите за изгоя. Водопроводчик и тот бы удостоился большего внимания. – Но вы не водопроводчик. Федор улыбнулся. – С водопроводчиком вы не позволили бы себе ничего подобного, даже в мыслях. А я к вашему сведению экстрасенс, обладаю даром телепатии и ясновидения. Пока я ел яичницу, вы меня как коня рассматривали исподтишка, и мечтали, извините, уложить с собой в постель. Мысли я улавливаю картинками. Вы не пугайтесь. Даже у самых ответственных и великих людей, голова забита таким мусором, что просто диву даешься. Я ведь запросто мысли людей читаю. А к вам я пришел, потому что вы очень расстроились, когда я проводил вас лишь взглядом. Виктория расхохоталась, приглашая Федора пройти в гостиную. – Ну, положим, чтобы догадаться, что думает одинокая женщина на отдыхе много ума не надо, и не надо быть экстрасенсом. Вот, например, о чем я сейчас подумала? Федор внимательно на нее посмотрел. – Вы подумали о том, что я никогда не угадаю, о чем вы подумали! Виктория удивленно на него глянула. – Гмм. Вы и цифру мной задуманную можете угадать? Федор утвердительно кивнул головой. – Могу увидеть, но не угадать, и то, если она арабскими цифрами написана. С десятка и до ста. Загадывайте, арабскими цифрами. Виктория на минуту задумалась. – Загадала. Федор посмотрел ей прямо в глаза. – Вы только не моргайте. Одной рукой я должен взять вас за руку, а вторую положить вам на колено или на оголенную грудь. – Ну, знаете ли? – Знаю, вижу. Первая цифра буква «Х», десятка. А дальше вы сморгнули. Я не могу дальше увидеть цифру, вы плохо сохраняете ее в зрительной памяти. – Это фокус какой-то, – недовольно заявила Виктория, – никакой вы не экстрасенс. Вы шарлатан и проходимец. – А вы сексуальная маньячка. У вас слишком буйные эротические фантазии. – Что вы можете о них знать? – нервно спросила Виктория. – Я знаю о них все. Но вас в данный момент беспокоит не это, – снисходительно заявил Федор. – У вас голова забита обрывками мыслей. Одна, тем, что на кровати разбросана одежда, и если дело все-таки дойдет до постели…, а вторая мысль – вы подспудно боитесь, что взяли слишком резкий тон в разговоре, и я могу обидеться и уйти. Еще вы начали сомневаться, верить мне или нет. Но главная мысль, которая путает все остальные, которая прессом давит на весь клубок, на весь рой ваших мыслей, это мысль о том, что вам нельзя ни в коем случае думать о сексе, а он выпирает у вас уже из ушей. Вика Петровна, давайте проведем с вами простой эксперимент. Я буду все делать исключительно по вашему желанию и с вашего молчаливого согласия. Если вы посчитаете, что я уклоняюсь от вашей воли, вы меня остановите. Эксперимент будет самый безобидный, по сравнению с тем, что вы представляли. Согласны? – А если я скажу, нет? – Вы мысленно уже сказали, да! И поставили себя в самые жесткие рамки. За пределы тех пограничных столбов, что вы сами для себя обозначили, я не выйду. Можете даже не просить. Исключительно только ваша воля, в этом эксперименте имеет значение. Согласны? Виктория хоть и чувствовала подвох, но согласилась. – Согласна. Федор торжественно встал и объявил. – А раз у нас достигнут консенсус до конца эротического эксперимента, я умолкаю, и беспрекословно подчиняюсь вашей воле. Делайте со мной что хотите. Раздевайте, одевайте, только в горшок не сажайте и в печь не пихайте. А так, я на все ваши фантазии согласен. Но сам ничего делать не буду. Вы мне ничего не позволяете, и я себе не позволю. Только вы и своими руками. Виктория, видимо, начала давать установку. Потом, видя, что он не реагирует, расхохоталась. – Ох, и прохиндей ты, Федор. Ну же, ответь мне, о чем я сейчас думаю? Федор патетически вознес руки к небу. – Пусть соберутся тысячи присяжных заседателей. Пусть будут одни женщины. Уверяю тебя моя дорогая, они подтвердят, что я угадал твое желание. Можешь раздеть меня и увидишь сама, совпадает ли оно с твоим желанием. А если мне скажешь, притворное – нет, любовь потеряет свой солнечный свет. – Нахал! Ой, нахал! Все экстрасенсы такие прохиндеи? Это же чистая психология. Через пять минут они снова мяли белые простыни. Виктория сама его раздела, а он снял с нее лишь последнюю деталь. Время в такие прекрасные мгновения летит стремительно. С утра прошло четыре часа. Оба вспомнили, что давно пора заморить червячка. Виктория предложила заказать еду из ресторана. – Мне кажется, я килограмма три сбросила. Есть и жить хочется. Ты, Федя – чудо! – Хочешь сказать – чудо в перьях? – Так интересно я еще никогда не отдыхала. – А я прекраснее женщины не встречал! – Пожалуй, я тебя никуда из номера не отпущу! – задумчиво сказала Виктория. Тень смутного сомнения вновь легла на ее чело. – Ты, по-моему, не тот, за кого себя выдаешь. Федор ушел от ответа. – Но ты же загар должна привести. Я вообще-то ничего не имею против. Номер мне твой нравится. Можно неделю безвылазно здесь прожить. Боюсь я, наскучим мы быстро друг другу. – А что ты предлагаешь? – быстро спросила Виктория. – Давай уедем подальше от этого отеля, чтобы тебя не светить. Ты будешь загорать, а я подойду к тебе знакомиться. И если у нас сладится, мы вместе вернемся. – А если нет! Если мне твои притязания не понравятся? Федор самодовольно улыбнулся. – Ты только быстро не сдавайся. – Нахал. Виктория его обняла. В Федоре молодого запала, оленьего весеннего гона хватило бы на стадо таких ненасытных самок. Пятнадцать минут молодой олень с замутненными глазами раздувал ноздри. Еще минуты через три скомандовал: – Одеваемся. У нас вся ночь впереди. – Феденька, мне какой купальник взять? – Такой, чтобы интрига была. Самый закрытый. – Но ты же знаешь теперь меня всю! – Я тебя, Викуша, только начал изучать. – Есть у меня купальник моды шестидесятых годов. Виктория порывшись в чемодане показала купальник Федору. Он благосклонно отозвался. – Самый то! – Но на кого я буду похожа? На старую деву, выбравшуюся впервые на море? – Отличная идея. Ее и будем развивать. Виктория неожиданно заговорщически улыбнулась. – Федя! У меня тоже родилась блестящая идея. Прежде, чем я предстану перед тобою на пляже старой девой, я хочу с тобою сходить в дорогой ресторан как богатая дама. Приглашаю тебя. Ты столько трудился. Федор неодобрительно посмотрел на нее. Виктория сразу поняла причину недовольства. – Чего ты морщишься? Я твои трудовые копейки не трону. – При всем желании я не могу позволить себе дорогие рестораны. Как я буду выглядеть? Ты подумала? – А что в этом такого? – Ты хочешь сказать, что покупаешь меня на неделю? – Я тебе этого не говорила. Федор насупился. – Но думаешь об этом постоянно. Я вижу! – Ничего я не думаю! Просто у меня есть лишние деньги, много денег, которые я хочу потратить на нас с тобой. Виктория очень внимательно следила за тем, что ответит ей Федор. Многое было вложено в этот вопрос. Бурно начавшиеся отношения требовали некоторой ясности. Он медленно ронял слова, которые как капли расплавленного свинца прожигали ей сердце. – Вика, мне с тобой хорошо! Мне с тобой очень хорошо. Ты удивительно прекрасная женщина. У тебя бесподобное тело. Я пропитался тобою, твоими запахами, я растворился в твоей ауре. Я боготворю тебя. И ты хочешь очарование нашей встречи осквернить денежными отношениями? О, какое сравнение Федор подобрал. Осквернить! Оно, как удар бича подкинуло Викторию, враз рассеяв все сомнения. Она воскликнула: – Федя! Не перечь мне. Я знаю, что делаю! Сначала, натуральный продукт – пища, а потом, производное от него – красота и любовь. Только обедать будем не здесь в отеле, а в любом другом месте. Ты мне сделаешь одолжение, если спустишься один, и подождешь меня на набережной. Федор в раздумье молчал. Виктория с тревогой спросила: – Что-то не так? – Так! Так! Есть все равно надо! Я с голоду помираю. Ну, что ж, разыграем твою блистательную идею с дорогим рестораном. Только прошу, принять в этом случае мое появление как должное. Купальник не забудь. А торжество плоти отложим на ночь. Уверяю тебя, ты получишь удовольствие. – Ты что придумал? – с внезапной тревогой в голосе спросила Виктория. – Увидишь! Сюрприз! Федор с сожалением бросил взгляд на смятую постель, погладил Викторию по бедру. – Я такси закажу! – вздрагивая всем телом, сказала Виктория. – Лучше не светись. Поймаем частника. Поджидал он Викторию на набережной. Она появилась минут через пятнадцать. Волосы были уложены, в руках дамская сумочка. – Пляж на сегодня отменяется, – решительно заявила она. – Отменяется, значит отменяется! – невозмутимо пожал плечами Федор. – Мне мои знакомые рекомендовали ресторан «У Валеры»! – сказала Виктория. – Там, говорят, хорошо кормят. Федору было все равно, у кого обедать, «У Валеры», «У Холеры», хоть у черта. Ответил он коротко: – Не слышал о таком. Частник, которого они остановили, знал, где находится этот ресторан. Он за пятнадцать минут довез их до места. Федор проводил Викторию до входа в ресторан и сказал: – Как договорились, я скоро подойду. Швейцар широко распахнул дверь. Федор перекинулся с ним парой ничего не значащих фраз и минул через пять вошел в зал. Викторию он увидел в дальнем конце зала. Услужливые официанты внутренним чутьем уловили в ней преуспевающую даму и с блокнотиками в руках почтительно стояли у нее по бокам. Виктория делала заказ. – И что еще посоветуете, солянку рыбную или уху из стерлядей? – Солянка вкуснее. Второй официант наклонился к Виктории. – Рекомендуем на горячее попробовать тетерева под шафранным соусом. Виктория согласилась. – Хорошо, запишите и тетерева, но говорят, у вас великолепных омаров подают. – Под него у нас есть великолепное итальянское вино «Лакрима Кристи». – А что закажете на аперитив? В это время к столу подошел Федор. Виктория прервала разговор с сомелье и официантом и подняла на Федора глаза. – Здравствуйте! Вы Виктория? Виктория Петровна? – спросил Федор. – Да! – Я из агентства! Феодор! Можно просто Федор! Прошу любить и жаловать. У Виктории непроизвольно вытянулось лицо. – Простите, не поняла! Из какого агентства? Федор надменно и чуть презрительно смотрел на молодящуюся клиентку. – Из агентства элитных услуг. Меня ваша хорошая знакомая Лариса Попель на этот вечер для вас ангажировала, чтобы вы не скучали. – Знаете, мне как-то и одной было неплохо! – Услуга оплачена, я на работе! – сказал Федор и, отодвинув стул, без приглашения сел. Вышколенные официант и сомелье с немыми лицами слушали этот странный разговор. – Вы что заказали, Виктория? Можно я вас так буду назвать? – сказал Федор и обратился к официанту, – если этого в заказе нет, то допишите: икра черная, французский паштет из гусиной печенки, балык белорыбий, ваш фирменный салат «На огороде у Валеры». Можно было бы заказать королевские креветки, но я слышал, что будет подан омар. Надеюсь, он тоже королевский, гигантских размеров? – Королевских! – подтвердил официант. А сомелье спросил, что будет пить гость? – Для такого гостя у нас есть «Балантайн», «Чивас ригал» и лед как положено. Федор поднял на него недобрые глаза. – Я не гангстер из Чикаго, что бы пить эту дрянь-виски двенадцатилетней выдержки! Принесете только то вино, что заказала дама. Официант и сомелье ждали, что в итоге скажет Виктория? А та с ехидцей спросила Федора: – А вы, Феодор, совсем не будете пить? – Я на работе! – А у вас есть с собой хоть какой-нибудь документ, бумажка… Федор ее мгновенно перебил и полез в задний карман брюк за бумажником. – Аусвайс?.. Есть!.. Вы, Виктория, не волнуйтесь, нас каждые три дня в вендиспансере проверяют. У нас элитная фирма. Мы вокруг шеста не крутимся. А справка есть, сейчас покажу. Он достал толстый бумажник и начал открывать разные отделения. Из них выпало несколько упаковок презервативов. Официант и сомелье из последних сил удерживали смех. Федор видел, как у них от усилий сводило скулы. Но школа, школа какая, справились с собой, стояли каменными изваяниями. Убирая презервативы обратно в бумажник Федор величественно обозрел Викторию и смилостивился. – Вы, Виктория, пока продолжайте заказ, продолжайте. Остальные блюда и закуски можете заказать по своему вкусу. Я не привередлив. Бумажка-справка-аусвайс так и не нашлась. Затем Федор, развалясь по-барски на стуле, обвел скучающим взглядом стены и потолок, декорированные в стиле Рококо и пренебрежительно заявил: – Под Людовика сделано, а эротики в росписи мало. Вот когда я в Монте-Карло работал, у нас клуб-казино был в старом особняке, так там роспись была не чета этой, такие длинноногие француженки на тебя со стен смотрели! Пальчики оближешь. Виктория, наконец, обрела дар речи. Ее душил гнев. – И почему же вы, Феодор, там не остались, если в Монте-Карло было все так хорошо и красиво? Федор перевел взгляд на нее и невозмутимо ответил: – Насчет того что там хорошо, я ничего не говорил. Я сказал, что там красивей было, пышней. Сам воздух там наполнен эротикой. Женщины, как только ступают на землю Монте-Карло мгновенно превращаются в сексапильных самок. Молодому и красивому там тяжело работать. Тянут тебя в разные стороны, того и гляди руки оторвут… Я есть хочу! – неожиданно капризным тоном закончил он свою тираду. Официант и сомелье молчаливо ждали дальнейших указаний Виктории. Та поблагодарила их кивком головы и сказала: – Пока достаточно! Сомелье ушел, а молодой официант зажег две свечи. Он бросал на Федора удивленно-восхищенные взгляды, затем не выдержал и спросил: – А в Монте-Карло тяжело устроиться на работу? Федор вежливо ответил: – Смотря кем? Официантом практически невозможно, местных только берут. А в казино или в дамский клуб пожалуйста, были бы только данные и хорошее знание нескольких наших языков. Я по нашей богатой публике работал. Дамочки были со всего Союза. Только не понимают наши мамзели, что нам рекомендовано было ими не очень увлекаться. Думают если заплатили, то можно и уздечку в рот совать, и верхом скакать. У нас спокойнее, – сказал Федор и кивком головы указал на Викторию, – здесь еще многие не успели пройти полный курс Камасутры. Ночью можно выспаться!..Ты обслужи нас любезный побыстрее. И принеси кувшинчик клюквенного или другого сока со льдом. Я химию не переношу. Официант ушел. А Виктория обиделась и обрушилась на Федора: – Ты в каком свете меня выставил? Я чувствую себя безнравственной, развратной, дряной женщиной. Федор недобро процедил: – Представь, что и я себя точно так чувствовал, когда сюда шел. Плейбой на содержании. Или думаешь, если бы я твоего омара не поел, то ты мне меньше стала нравиться? Виктория возмутилась. – Но я тебе хотела отблагодарить хоть чем-нибудь. В хороший ресторан пригласила, с приличной кухней. А откуда ты нахватался этих знаний? В стиле Рококо! Людовик! Федор рассмеялся. – Со швейцаром на входе поговорил. Виктория недоверчиво смотрела на него. – А про виски откуда знаешь? – Названия знаю, а так никогда не пробовал. Совершенно случайно выплыло из памяти. К счастью вовремя. – И с Монте-Карло ты придумал? – Естественно! Я уверен, что даже ты там не была. Виктория взяла его за руку и умоляющими глазами впилась в холодное, чуть брезгливое лицо Федора. – А с шестом? – А с шестом тем белее. – Ох! Мучитель сладкий мой! – простонала Виктория и лишь крепче сжала его ладонь. К ним шел официант с подносом. Он заговорщически, многозначительно посмотрел на Федора и стал расставлять еду. Федор быстро переключился на официанта и продолжил прерванный разговор: – Кстати, приятель, в Монте-Карло твой дружок виночерпий и близко бы не прошел. – Почему? – возразил официант. – Им посетители довольны! Он хороший сомелье. – Кто доволен, а кто нет, – возразил Федор. – Зачем он виски упомянул? Виски пьют до обеда или после обеда. Притом хороший виски пьют без льда, чтобы аромат ощутить. Это вульгарные американцы пьют всякую дрянь-пойло, вроде скотча, и лед туда бросают, чтобы нос не затыкать. Говоришь, он хороший виночерпий, а почему тогда не предложил красное вино под дичь? У нас же тетерев будет. Ты ему передай, пусть под дичь нам принесет красное вино. И несет бутылку осторожно, чтобы со дна не поднять осадок. Сомелье! – врастяжку, как меха гармони растянул это слово Федор, – звучит непонятно и красиво. Вроде, как менеджер! То ли инженер, то ли еще выше. А начнешь разбираться, менеджер, это приказчик, или старший приказчик, а сомелье – в лучшем случае виночерпий, чашник. Бармен хоть за стойкой стоит, а этот по подвалам всю жизнь, с крысами. А звучит-то как – сомелье. Сдуру и правда подумаешь, у него ответственная должность. А на самом деле сливать остатки из бутылок. Поэтому, хороших наших сомелье не бывает. Понял, мой юный друг? Молодой официант, увидев в Федоре собрата по ремеслу, продолжал его пытать и даже перешел на «ты»: – Зря ты не остался в Монте-Карло. Или была уважительная причина? Федор махнул рукой. – Характер им мой не понравился. Вздорный, мол, он у меня. А чего вздорный? Вот ты сейчас принесешь этого омара, красного, здорового, а он черт те чем питался. Это ж рак натуральный, только в десять раз больше. А мы должны за него кучу денег отвалить, и еще как идиоты охать. Ах, какое мясо, ах какой соус! Ах, ох, разве его сравнишь с крабами и креветками? А я бы вместо этого омара лучше два ведра раков сварил на костре где-нибудь на берегу озера, да с пивом их Жигулевским. Или обратно же этот тетерев. Навтыкаете ему для красоты перьев, и не знаешь, то ли любоваться на него, то ли ноги ему выдирать. Зато звучит как: тетерев в саламандрийском соусе. – В шафранном соусе! – со смехом поправил его официант. А Федор продолжал разглагольствовать недовольным тоном: – Знаю я все эти трюки. А не остался я в Монте-Карло потому, что меня не оставили, сказали, мерзкий у тебя характер. А какой он мерзкий, если я как японец, сначала привык мясо или рыбу есть, и только потом браться за первое, супом сверху жирное блюдо заливать. Ты любезный принеси все сразу, а я как-нибудь сам разберусь, что за чем. И вообще, стал бы рядом и стоял, а не бегал туда-сюда. И этого дружка своего, пусть не прячется, брашника-сомеля позови. – Может лучше директора ресторана позвать? – вкрадчиво спросил официант. Федор смерил его презрительным взглядом. – Можешь позвать, но тогда вам обоим тут не работать. Вы столько ошибок понаделали, что в приличном ресторане вас дальше мойки посуды не пустили бы. Официант обиженно поджал губы и, гордо подняв голову, удалился буркнув напоследок: – Подумаешь, он в Монте-Карло телок развлекал. Виктория с удивлением смотрела на Федора. – Что на тебя нашло? Почему ты бросаешься на людей? Федор понизил голос. – Я сам в своих глазах не стою больше этого официанта, а он мне еще завидует. Нашел кому завидовать, постельному мальчику при богатой даме. Я со смехом, с иронией рассказал про Монте-Карло, а он поверил. Давай уйдем, – неожиданно предложил Федор и тут же понял, что сказал глупость. – Давай лучше побыстрее закончим наш обед. А то мне все время кажется, что за нами кто-то наблюдает. – И тебе то же самое кажется? – переполошилась Виктория. – Ты знаешь, именно слежки, я больше всего и боялась. Сейчас попрошу счет и уйдем. – Как? – удивился Федор, – и все это оставим? Если ты заметила хвост за собой, то должна поступать вопреки логике. Не бежать, а наоборот, создать видимость, что тебе ничего о нем не известно. И потом, чего ты боишься? Я вошел позже, официант, даже два, слышали, как я сказал, что меня послала фирма. Так что, дорогая, у тебя железное алиби перед мужем. В постели он тебя не застукал. Ешь, а потом мы что-нибудь придумаем. У Федора были свои причины не светиться по элитным ресторанам, но он не мог сказать об этом Виктории. – У меня аппетит пропал! – пожаловалась Виктория. – Зря! А я, даже если бы меня приговорили к повешению, перед смертью с удовольствием поел. Извини, что испортил тебе аппетит. По принципу перетекающих сосудов, плохое и хорошее настроение поменяли хозяев. Федор с аппетитом ел, а Виктория подозрительно оглядывала полупустой зал. Официант принес на двух блюдах двух огромных омаров. Ярко-красные, как утреннее солнце, они будили в человеке низменные инстинкты. Хотелось их взять руками и содрать с них панцирь, чтобы добраться до нежного мяса. Официант положил рядом с каждым блюдом стальные щипчики и вилочку, разлил по бокалам белое вино и стал рядом выжидая. Федор поднял на него глаза и укоризненно сказал: – А говорил, большие омары! – Это самые большие! – стал уверять официант. – Ты больших не видал, – снисходительно заявил Федор, – они раза в два больше и у них панцирь, как танковая броня. Почти как у черепахи. Их такими щипчиками не возьмешь, это каменный век. Вместо щипчиков в Монте-Карло подают омарорез. Официант смотрел недоверчиво. – Я про него вообще первый раз слышу. – Естественно! – сказал Федор. – Где бы ты его видел? Его приносят, когда обслуживают самых крутых, самым богатых. Омарорез по внешнему виду напоминает машинку для стрижки волос, только челюсти у него другие и резак особенный. Официант за своим столиком пилит, режет омара, а тебе на тарелку кладет уже очищенные, нежнейшие кусочки мяса. А ты сидишь и как грак только кайф ловишь. Этот кусочек окунаешь в белый соус, а потом запиваешь белым вином. Вот тут, дорогой, и начинаешь понимать, чем жизнь в Монте-Карло отличается от другой жизни, особенно если ты сидишь за столом, а тебе кто-то этого омара как банан от шкурки очищает. Понял разницу, любезный? – Понял! Официант ушел, а Федор сознался Виктории, что не знает, как пользоваться этими стальным щипчиками. – Как ножницами по металлу! – сказала она. – Спасибо, усек! Далее обед потек в режиме приехавшей в войсковую часть сытой родственницы и оголодавшего солдата. У Федора усердно работали челюсти, а у его спутницы глаза. Тетерева, который мог оказаться не съеденным, Федор предложил официанту завернуть в фольгу. – И соус этого петуха гамбургского не забудь в отдельную посудину налить, – строго приказал он, – кстати, как он назывался? – Соус? – Да! – Шафранный! Соус называется! – с ехидцей поддел официант. После того, как Федор усердно расправился со всеми блюдами, включая и две солянки рыбные, официант принес на тарелочке счет и поставил перед ним. Федор подвинул тарелку Виктории и сделал замечанию официанту: – Брателла! Моя работа, знаешь, в чем заключается? Не опоздать в кабак, прийти и сесть, красиво начать пить и есть, и даму на руках, до ложа, по желанию, донесть. И все! У меня элитная фирма, веников не вяжет! Хочешь, с руководством поговорю, насчет тебя? У нас большая текучка. Многие на богатых женятся. – Хочу! – сглотнул слюну доверчивый официант. Виктория рассчиталась, и они с Федором вышли из ресторана «У Валеры». В руках у Федора был пакет с курицей, то бишь, с тетеревом, с петухом гамбургским, как он его назвал. Он весело насвистывал. – Спасибо, великолепный был обед, – обнял он Викторию за талию. Та испуганно отстранилась. – А вдруг за нами кто следит? Федор рассмеялся. – Кому мы с тобой на этом курорте нужны? Твоему мужу? Да он давно перестал тебя ревновать, раз одну отпустил. Виктория, высматривающая на дороге поприличнее машину, без большого энтузиазма согласилась. – Компру, может, кто захочет, собрать на меня впрок. – Для чего компромат? – не понял Федор. – Чтобы потом шантажировать. А муж, это вряд ли! Тут я с тобою согласна. Ему и в голову не придет собирать на меня досье. Тем более, что кроме тебя, Федор, там и собирать нечего. С тобой я оскользнулась. Как с ума сошла. Может мне в сок чего подсыпали, тогда в кафе? Не твоя работа? Я еще там, в кафе сдалась. Тебе осталось только донести меня до постели. Что за магией ты владеешь? Федор повернул Викторию к себе. – Я же тебе объяснял, ты и еще одна женщина в моей молодости действуете на меня одинаково. Я, не раздевая вас, чувствую ваше тело. – И я тоже чувствую! – Вот и хорошо! – сказал Федор, – пойдем сейчас на тихий пляж. До вечера далеко. Будешь изображать старую деву. А я тебя буду склонять к соитию. И склоню, к ночи! Прямо на пляже. Виктория рассудительно заявила: – На этот раз не удастся Федя. И не пытайся. Ты слишком высоко поднял планку своих возможностей и сил. – Слепой, сказал, посмотрим! – Посмотрим! Федор упрямо твердил: – Только играй всерьез. |
|
|