"Майкл Доббс. Прикосновение невинных" - читать интересную книгу автора

улыбнулся. - Между прочим, Бэрк и Хаэр, грабившие могилы, были шотландцами,
ведь так?
- Нет, доктор. Шотландскими были трупы, которые они продавали. Для
медицины - все только самое лучшее.
Поврежденный мозг не зафиксировал ни одного слова из этой добродушной
пикировки. Черная яма все еще не пропускала сигналы нервных окончаний.
Краткосрочная память вряд ли восстановится, некоторые клетки погибнут
окончательно, но мозг борется, пытаясь вырваться из плена амнезии.
О том, что происходило за несколько часов до несчастного случая, в
течение многих дней после него, у нее не сохранится последовательных
воспоминаний, - белое пятно. Только в снах, подчиняющихся законам
подсознания, она сможет вновь пережить каждый эпизод того ужаса, который ей
пришлось испытать. Особенно часто будет являться ей в кошмарах
бессмысленное, ни с чем не связанное и непонятное воспоминание.
Лицо.
Бледное. Осунувшееся. Молодая женщина с пустыми глазами и измученной
душой. Пергаментная кожа, желтая, как стеарин. Как будто разрезанное
посередине потрескавшимися, пересохшими губами. Загнанное существо,
страдающее, потерявшее надежду.
Лицо, излучающее отчаяние. Изидора Дин будет видеть его в своих
кошмарах, даже когда выйдет из комы.
Каждый раз незнакомая девушка убегала с ее ребенком на руках.

Мишлини не смог бы сказать, в какой именно момент принял решение.
Возможно, потому, что принял его вовсе не он: за него это сделали другие.
Может быть, сыграл свою роль тот уик-энд в Сан-Франциско, который он
провел, обрабатывая главного политического советника калифорнийского
конгрессмена, занимавшего пост председателя Комиссии по науке, космосу и
технологии. Не успела она проводить его в аэропорт, пообещав обеспечить
внимание конгрессмена - кажется, она контролировала не только его слух, но и
другие чувства, - как Мишлини перехватил взгляд стюардессы, нагнувшейся,
чтобы поднять льняную салфетку, которую он уронил с подноса. Это был один из
тех понятных без всяких слов взглядов, которыми обмениваются утомленные
жизнью взрослые люди. Когда девушка принесла свежую салфетку, на ней был
записан номер ее телефона.
Мишлини знал, что у него в запасе всего несколько лет, прежде чем он
перейдет в средний возраст и стюардессы решат, что его интересы лежат в
гастрономической сфере, станут замечать мешки под глазами, а не сексуальный
призыв, и начнут предлагать витамины, а не номер домашнего телефона. Мишлини
не мог отрицать - да и не хотел, - что ему трудно обойтись без секса, без
новых побед. Так он жил с юности, еще с тех времен, когда женщины делали
вид, что не замечают его, продолжая заниматься своими делами. Так было
принято во всех семьях американцев итальянского происхождения в первом
поколении.
Времена переменились, другими стали и женщины. Мишлини тоже изменился,
он теперь не тянул на звание "альковного льва", как когда-то, в молодые
годы, однако умело восполнял недостаток энергии техникой. Он любил женщин.
Не одну женщину, но многих. И вот сейчас ему повезло, возможно, в последний
раз в жизни. Женитьба, по крайней мере, на такой женщине, как его жена,
оказалась пустым номером.