"Анатолий Днепров. Глиняный бог" - читать интересную книгу автора

качественный, - произнес он и ушел.
Результаты каждого анализа я выписывал на специальном бланке, указывая
все данные: какие химические элементы входят в состав препарата, их
процентный состав, полосы поглощения вещества в ультрафиолетовой и
инфракрасной части спектра, коэффициенты рассеяния, концентрацию для
растворов, тип кристаллической структуры для твердых и кристаллических
веществ, концентрацию водородных ионов и так далее.
Вначале я выполнял всю работу автоматически, не думая, каков ее смысл и
для чего она необходима. Меня просто увлекало многообразие сведений,
получаемых о веществе при использовании современных методов исследования.
Было приятно узнать о каком-нибудь розоватом порошке, что молекулы вещества
расположены в нем в строго кубическом порядке. А об этом говорил
рентгеноструктурный анализ. О том, что это органическое вещество, в котором
есть метальная, гидроксильная, карбоксильная и ароматические группы, что
имеются двойные и тройные связи, свидетельствовал спектрофотометрический
анализ. Что вещество имеет кислую реакцию - об этом говорил
потенциометрический анализ. Что в состав молекул вещества входят атомы
кремния, алюминия, железа и т.д., я узнавал из результатов эмиссионного
спектрального анализа. Иногда данных получалось настолько много, что я
свободно писал химические формулы исследованных соединений.
Закончить химический анализ написанием формулы вещества мне удавалось
только для препаратов, которые поступали от Шварца. Что касается анализов
для Пуассона, то они были такими же мутными, как и его растворы. Это было
огромное нагромождение всяких химических элементов, групп, радикалов, ионов.
В них было все что угодно. Спектральный эмиссионный анализ золы давал такое
огромное количество линий, что только после многочасового изучения
спектрограмм можно было выписать все те элементы, которые там
обнаруживались.
Однако вскоре после того, как я произвел минимум двести анализов, я
вдруг сделал открытие: получал ли я чистые вещества от Шварца или "грязь" от
Пуассона, я почти всегда обнаруживал кремний. Кремний в сочетании с другими
элементами назойливо фигурировал почти везде. То он входил в кислотный
остаток, то в радикал органического соединения, то встречался в качестве
комплексного иона в сочетании с другими элементами, но кремний был почти
всегда. Я сказал - почти, потому что было несколько анализов, в которых
кремний не обнаруживался, но зато там обнаруживался другой элемент четвертой
группы периодической системы Менделеева - германий.
Это было важное открытие, и я сделал его совершенно самостоятельно. Оно
чуть-чуть, как мне показалось, приблизило меня к ответу на мучивший меня
вопрос: чем занимаются здесь немцы. Когда же я убедился, что здесь исследуют
соединения кремния, мне вдруг все стало еще менее понятным, чем раньше. Как
химик, я знал свойства кремния и его соединений. Я мысленно перебирал в
своей памяти многие из них, и они, как я был почти уверен, не могли
представлять большого интереса. Соединения кремния - это песок, это
различные твердые минералы - кварцы, граниты, шпаты, это стекло, жидкое и
твердое, это материалы для режущих инструментов, вроде карборунда. Кремний -
это различные силикатные изделия: кирпич, фарфор, фаянс... Все это
давным-давно известные вещи. Стоило ли забираться в пустыню, чтобы тайком от
всего мира, исследовать соединения кремния? Наконец я решил поговорить об
этом вначале с Пуассоном, а после со Шварцем.