"Анатолий Днепров. 200% свободы (Сборник Научной Фантастики No 36)" - читать интересную книгу автора

худощавом лице играла злая улыбка, и она повторила фразу, стараясь как
можно более отчетливо произносить английские слова:
- Ваши молодые будущие матери не попадали под атомную бомбежку...
Смысл фразы не доходил до сознания Эрнеста.
- Что вы имеете в виду, фрау...
- Любой матери приятно, когда ее ребенок родится нормальным
человеком.
Американец кашлянул. Что-то серое, холодное и страшное поползло
по его груди. Он съежился и прислонился к стене.
- У вас был такой случай... Простите мой вопрос... Я моложе
вас...
- Не стесняйтесь, мистер Холл. Вы человек храбрый, самоуверенный
и сильный. Спрашивайте и говорите что хотите. Итак, что вас
интересует?
- У вас был ребенок после атомизации?
- Да.
- Ну и...
- Это Леонор.
Эрнест Холл странно зашатался, попятился к самому краю тротуара и
судорожно вцепился в бетонный столб электрического фонаря.
- Чего вы испугались? - подходя к нему, с неподдельным удивлением
спросила фрау Гейнтц. - Вы умный человек, вы читаете книги, вы знаете
все, и вдруг вы испугались... Ха-ха-ха! Просто странно. Наверное,
мистер Холл, вы тоже скоро женитесь, у вас будет милая хорошая жена.
Рано или поздно вы будете ждать милого славного ребенка, и вот он
родится...
- Замолчите... - прошептал Эрнест. - Замолчите, умоляю вас...
Значит, Леонор...
Фрау Гейнтц горько рассмеялась.
- О, мне еще повезло! Мне ужасно повезло, потому что он не
родился физическим уродом, как рождаются многие дети японских матерей
еще до сегодняшнего дня. Но он родился без сердца. Вы понимаете, что
это такое.
- Вы имеете в виду...
- О нет. Я не имею в виду отсутствие сердца как органа. Но Леонор
лишен человеческих чувств. Его уродство в абсолютной
интеллектуальности. Ему не доступны ни радости, ни горе, ни сожаление,
ни любовь. Он способен только мыслить. Как машина. Только мыслить. И
когда вы, американцы, это обнаружили, вы купили его у меня, для того
чтобы он придумал для вас новую, еще более страшную бомбу. Когда она
взорвется, таких, как Леонор, родится много, очень много, в том числе
и у вас, в Америке, может быть, даже у вашей жены, мистер Холл, и они,
эти новые существа, будут вас презирать, как вы презираете обезьян.
- Боже мой... Боже мой...
Несколько минут фрау Гейнтц и Эрнест Холл брели по мокрым от
мороси тротуарам к бульвару, где находился дом Леонора. Эрнест шел
лениво, вяло, как человек, совершенно лишенный воли. В его голове на
фоне гнетущей тоски как змееныш извивалась мысль, которую он и не
пытался остановить. Но когда они подошли к дому с ярко освещенными
окнами наверху, эта ускользающая от сознания мысль Эрнеста Холла вдруг