"Анатолий Днепров. Прямое доказательство ("Знание - сила", 1963, № 10)" - читать интересную книгу автора

который особенно изощрялся в своих измерениях и которому они, после
семьдесят пятого варианта, надоели своим однообразным результатом, не
выдержав, в конце статьи заявил: "Можно с вероятностью миллиона против
единицы констатировать, что либо никаких бессмертных душ вообще не
существует, либо нейтринная концепция профессора Цуккербиллера нуждается в
существенных добавлениях Его первосвященства..."
Неизвестно, что в конце концов стало бы с создателем новой теории, если
бы вдруг, как гром среди бела дня, не появилось сообщение руководителя
лаборатории ядерной физики одного из крупнейших атомных центров мира,
профессора Арнольда Коннована. С быстротой молнии сообщение облетело весь
мир, и хотя бы поэтому его следует привести полностью:
"В ночь перед Страстной пятницей мной был поставлен шестьсот пятьдесят
третий опыт по проверке теории Р. А. Цуккербиллера. Я устал и про себя
решил, что это будет последнее измерение. Непрерывно повторяющее значение
"11,8 минуты" довело меня до отчаяния, и я готов был выключить установку,
как вдруг мой взгляд упал на циферблат электронных часов. Не может быть!
Или мне это только кажется, или установка вышла из строя? Стрелка
показывала 13,2 минуты. Нужно проверить схему, решил я. Но не успел я
выдернуть рубильник высокого напряжения, как стрелка вздрогнула и
опустилась до значения 11.8 Где-то нарушен контакт, или перегорело
сопротивление! Но вот стрелка опять поползла к цифре 13,2. Через некоторое
время опять стала на 11,8 и так несколько раз... Никакие другие значения
времени жизни нейтронов не появлялись... Значит прибор был исправен....
Только тогда до меня дошел роковой смысл того, что я наблюдал. Кто-то, или
что-то время от времени становился на пути потока нейтронов, меняя время
жизни частиц... Я схватил карандаш и стал терпеливо записывать интервалы
времени между двумя показаниями прибора. Сообщение, которое у меня
получилось в виде азбуки Морзе значило вот что:- "Мы существуем, мы
существуем, мы существуем..." Я пришел в ужас и выключил установку. В
лаборатории царила гнетущая тишина.
Одно сознание того, что в ней, кроме меня, был еще кто-то, бросило меня
в лихорадку, и я поспешно удалился домой, где принял сразу четыре таблетки
бромолина. Рано утром я вернулся к нейтронному боксу и проверил результаты
измерений... Все повторилось. Только на этот раз сообщение было следующим:
"Просим уменьшить поток нейтронов. Они нам вредят.. " Бог мой, подумал
я , ведь большинство измерений, которые проводились до сих пор, нарочно
выполнялись на пучках огромной интенсивности. Мы боролись за точность
измерений, совершенно не заботясь о судьбе тех, кого пронизывал пучок
нейтронов. Не этим ли объясняется отрицательный результат опытов,
поставленных до сих пор?"
Если бы это сообщение было не от профессора Коннована, а от другого
ученого, то его приняли бы за очередную сенсационную утку. Но имя
авторитетного ядерщика-экспериментатора было столь известным в ученом
мире, а его роль в качестве советника по делам науки при главе
правительства столь ощутима среди простых людей, что
научно-беспристрастный и остро-эмоциональный отчет ученого мгновенно был
перепечатан во всех газетах, его передали по радио и по всемирному
телевидению.
После этого мир притих. Шуточки в адрес Цуккербиллера мгновенно
прекратились, а те, кто пел непристойные куплеты о бессмертных душах или