"Анатолий Днепров. Уравнения Максвелла" - читать интересную книгу автора

Казалось, будто математик, решавший вторую мою задачу, делал это
так же легко, как мы складываем или вычитаем в столбик двузначные
числа.
Как простую школьную задачу!
Читая рукопись, я несколько раз бросал ее, чтобы обратиться к
математическим справочникам и учебникам, и, к своему крайнему
удивлению, обнаруживал, что второй математический гений прекрасно знал
и помнил все то, что знал и помнил я, но, кроме этого, и многое
другое. Меня поражало его умение пользоваться самыми сложными
математическими теоремами и доказательствами. Его математическая
логика была невероятной, глубина мысли бездонной, метод решения
безукоризненным. Я был уверен, что, если бы самые гениальные
математики всех веков и народов, такие, как Ньютон, Лейбниц, Гаусс,
Эйлер, Лобачевский, Вейерштрасс, Гильберт и многие другие, увидели
решение этой задачи, они бы удивились не меньше, чем я.
И тем не менее факт оставался фактом: вторая задача была решена
еще более красиво и изящно, чем первая. Прочитав рукопись, я,
обессиленный и потерявший способность ощущать реальность, оставался в
задумчивости еще долгое время.
Откуда Крафтштудт набрал этих математиков? Теперь я был уверен,
что их у него было не два и не три, а, наверно, целая бригада. Ведь не
мог же он всерьез основать целую фирму, эксплуатируя только двух-трех
человек. Как это ему удалось? Почему его фирма находится рядом с
сумасшедшим домом? Кто и почему кричал нечеловеческим голосом за
стеной?
"Крафтштудт, Крафтштудт..." - билось у меня в сознании. Где и
когда я встречал эту фамилию? Что за ней скрывается? Я ходил по
кабинету, сжимая голову руками, силясь вспомнить, что я знал о
Крафтштудте. Затем я снова уселся за гениальный математический
манускрипт, наслаждаясь его содержанием, перечитывая по частям,
углубляясь в доказательства промежуточных теорем и формул. Внезапно я
вскочил. Я вскочил оттого, что вдруг снова вспомнил страшный
нечеловеческий крик, а вместе с ним и фамилию Крафтштудт.
Эта ассоциация была неслучайной. Именно так оно и должно было
случиться. Нечеловеческий крик пытаемого человека и Крафтштудт! Это
неразрывное целое. Во время второй мировой войны некий Крафтштудт был
следователем гитлеровского концентрационного лагеря в Граце. Во втором
туре Нюрнбергского процесса его судили за преступления, совершенные
против человечности. За пытки и убийства его приговорили к
пожизненному тюремному заключению. И после этого о нем ничего и нигде
не было слышно.
Я вспомнил портрет этого человека, напечатанный во всех газетах, в
форме оберштурмфюрера СС, в пенсне, с широко раскрытыми, даже
удивленными, глазами на добродушном полноватом лице. Никто не хотел
верить, что человек с такой физиономией мог быть палачом гитлеровских
застенков. Однако портрет сопровождали подробные показания свидетелей
и заключение следствия. Да, Крафтштудт действительно был палачом.
Что сталось с ним после процесса? Не выпустили ли его в настоящее
время, как и многих других военных преступников?
Но при чем здесь математика? Где здесь связь: следователь-палач и