"Александр Дмитриев. Под Опалой, на Большой " - читать интересную книгу автора

маленькими лужицами и остается в них, пока мох опять не выпрямится и не
примет свое первоначальное, девственное положение. Вообще, тундра хранит
следы людей или зверей по несколько дней. И глядя на лисий или медвежий
след, никогда нельзя с уверенностью сказать, когда здесь прошло животное -
пару часов или пару суток назад. И лишь очень опытные охотники по только им
известным приметам могут с точностью определить время, когда данный уголок
тундры посетил зверь.
Сергей уверенно двигался между кочкарями в глубь тундры. Небо было
чистым, и яркий свет луны, словно луч фонаря, бил сквозь незагазованную,
чистейшую атмосферу здешних краев, освещая окрестности. Да Сергею особой
помощи от луны и не требовалось, разве чтобы не спотыкаться лишний раз о
кочки, в шахматном порядке торчащие из земли вокруг, насколько хватало
зрения. Эти места уже им исхожены вдоль и поперек тысячу раз. И кажется, что
в любой уголок здешней тундры он смог бы попасть с завязанными глазами. А
тундра коварна и обманчива. Вроде бы как можно заблудиться на открытом
месте, где многие десятки километров открыты вашему взору? Ан нет. Тундровый
пейзаж настолько однообразен, лишен всяких ориентиров, что через час
блуждания вы никогда с уверенностью не скажете, проходили вы по этому месту
или нет, хотя могли здесь очутиться неоднократно. Единственные естественные
ориентиры путешествующему по тундре без компаса - солнце и звезды - тоже не
всегда выручают. Здесь нередки времена, когда небо затягивает толстенный
слой облаков, когда кажется, что небо упало на землю, и начинается густая
противная изморось, называемая в здешних местах гусом. И тогда невозможно не
то что увидеть звезды, а даже хотя бы приблизительно определить, в какой
стороне находится солнце. Все вокруг становится одинаково серым. Такая
погода на тундре может держаться неделю и даже две. И поэтому человек,
попавший на тундру случайно и не знакомый с местностью, просто-напросто
обречен. Лишь местные охотники, родившиеся и выросшие на берегах этого
бескрайнего ягодного океана, могут уйти за десятки километров в тундру и,
словно повинуясь встроенному в них биокомпасу, никогда не дающему сбоев, в
любую погоду, в любое время суток точно вернутся в то место, откуда
начинался их поход. Это так же загадочно, как и поведение лосося, который
всегда возвращается на нерест в ту же реку и в ту же самую протоку, где он
когда-то сам вылупился из икринки, обретя жизнь.
Светало. Почти прямо из-под ног Сергея с характерным кряканьем
вспорхнули две жирные куропатки в пестром оперении и полетели сквозь серые
полусумерки подальше от потревожившего их человека.
"Эх, добрый ужин улетел", - подумал с сожалением Сергей. Но ружье в
разобранном виде еще покоилось в чехле, да и для такой дичи нужна дробь, а в
его патронташе сейчас были только "калашовские" патроны с пулями. Собирать
ружье было еще рано. Если его вдруг заметят с дороги, а ушел он еще не
далеко, то примут за ягодника. А ствол, одноглазо глядящий из-за плеча в
небо, с головой выдаст в нем охотника. Поэтому пока вперед и вперед,
подальше от людских глаз.
Наконец совсем рассвело, и он, впервые за весь путь, оглянулся назад. В
этом месте была ложбина, и Сергей находился в самом ее низу. Дороги видно не
было. Он ушел, должно быть, километров за пять-шесть, но знал, что, стоит
ему подняться на другой край ложбины, лента гравийки с редкими кубиками
словно игрушечных автомобилей опять замаячит на горизонте. Но расстояние уже
было достаточным, чтобы не бросаться в глаза, и, не снимая рюкзака с плеч,