"Александр Дмитриев. Под Опалой, на Большой " - читать интересную книгу автора

тянутся к ней руки-лапы с ужасными огромными когтями, как в радостном оскале
открывается пасть чудовища и между клыков тоненькой густой струйкой, словно
вязкий ликер, стекает и тянется вниз, на грудь, заросшую густой и грубой
бурой шерстью, слюна, смешанная с кровью. Единственный, налитой кровью глаз
горит звериным бешенством и лютой ненавистью. Она даже чувствует зловоние,
исходящее от этого зверя. Неописуемый ужас сковывает все ее существо. Она
открывает рот, пытается закричать, завизжать, позвать на помощь. Но вместо
этого из сдавленного спазмами горла вылетает только слабый стон. Лапы все
ближе, ближе и... в который уже раз за эту бесконечно длинную ночь Лариса
просыпается.
Утром все ночные кошмары кажутся глупыми и нелепыми. То, что в ночной
темноте беспокоит нас, сжимает сердце в объятиях страха, при дневном свете
представляется пустым и даже смешным. Но ужас, пережитый Ларисой ночью, не
ушел, а сконцентрировался и тяжелым грузом осел где-то в глубине души,
принеся с собой ощущение приближающейся непоправимой беды. Лариса старалась
не думать об этом, пыталась переключить мысли на что-нибудь приятное, но все
равно тягостное ощущение не проходило.
"Ладно, к обеду все забудется, - думала она, наливая себе чай. -
Причин-то для переживаний вроде бы и нет. Сергей на охоте не мальчик - сам
на рожон не полезет. Да и медведь за сутки наверняка уперся уже куда-нибудь
к Палане. Так что хватит себя изводить по-пустому".
Но в мыслях все равно пульсировало: "Скорей бы вернулся, скорей бы
вернулся!"
Лариса намазала маслом кусок хлеба и наскоро перекусила. Как и Сергей,
она не любила плотно завтракать, тем более сейчас ей и вовсе не хотелось
есть.
Сполоснув под краном кружку из-под чая, она прошла в зал. Передачи по
телевизору еще не начались, но нужно было себя чем-нибудь занять, чтобы
отвлечься от неприятных мыслей. Вязание не поможет. Включила верхний свет.
Подошла к "стенке" и взяла с книжной полки "Сестру Керри" Драйзера. Дома
Лариса читала очень редко. В основном она занималась этим на работе в ночные
часы, в ожидании, когда редкий полуночник заскочит в магазин за бутылкой
водки или пачкой сигарет. Но сейчас это был единственный способ хоть как-то
забыться. И чтение действительно помогло. Час пролетел незаметно.
Когда Лариса, закончив читать очередную главу, взглянула на будильник,
было уже начало восьмого. Пора будить дочь. Завтрак для нее готовить не
надо - накормят в садике. А пока соберутся, пока дойдут - вот и еще один час
пролетит и приблизит вечер.
Лариса закрыла книгу, положила ее на журнальный столик и пошла в
детскую, включив по дороге свет в коридоре. Чтобы у проснувшегося ребенка не
резало глаза, свет в детской она не стала включать - вполне хватало
освещения, попадающего в комнату из коридора через приоткрытую дверь.
Дочь сладко спала, подложив ладошку под пухленькую щечку. Светлые
кудряшки разметались по подушке. И в кого она такая? Ни у Сергея, ни у нее
волосы не вьются, да и дедов и бабок таких, кажется, не было. Но, видно,
где-то, когда-то в родне что-то подобное было. И это к счастью. Дочка у них
просто красавица. Тьфу-тьфу! Ярко-голубые глаза над пухленькими розовыми
щечками в обрамлении этих кудряшек, слегка вздернутый аккуратненький носик,
упрямо, но не капризно поджатые губки - это ли не прелесть? Вырастет - все
парни будут за ней гурьбой увиваться. Тут уж к бабке не ходи.