"Андрей Дмитрук. Аурентина (Цикл "Летящая" #1)" - читать интересную книгу автора

- Ничего, - успокоила Виола. - Тогда тоже были международные языки,
хотя и не всемирные: русский, английский... Как-нибудь договоримся.
Алдона все так же поматывала головой, прикусив губу и расширенными
прозрачно-серыми глазами глядя на радиомаяк. Виола поднялась, устав сидеть
на корточках. За рощей зонтичных, как огромный трудолюбивый бегемот,
ворочался перемазанный грязью Усагр, извергал пенистую строймассу и
укатывал ее в виде гладкого пола. Живо покончив с этой работой, переменил
программу и выплюнул на пол первую гибкую кровать...
Отвернувшись от Усагра, Виола увидела подругу, лежащую на спине под
деревом и, недолго думая, пристроилась рядом. Так лежали они, время от
времени принимаясь обсуждать нюансы встречи, пока не совершились вокруг
них главные события этого дня. Быстрое солнце Аурентины сползло к местному
западу; возня Усагра стала невидимой, поскольку он возвел стены и крышу
дома вокруг себя и теперь "доводил" внутреннюю отделку; и наконец, в
зеленоватом сумеречном небе, чуть тронутом мазками фиолетовых облаков,
зажглась пламенная, пляшущая, стреляющая иглами звезда.
И Виола с Алдоной опять бежали, срываясь в овраги, забитые массой травы
и вьюнков, - им, непривычным к посадке кораблей с горючим топливом,
казалось, что звезда падает прямо на них. А она, пробившись в плотные слои
атмосферы, подала голос, такой же подавляюще-вещественный, как грубая
сталь радиомаяка, и скоро стала ослепительным полыхающим горном. И
свирепое палящее дыхание звезды заставило зажмуриться девушек,
спрятавшихся в зеленой и красной, лиственной и цветочной толще оврага.
Только Усагр, выползший из недр своего плоского одноэтажного детища, чтобы
изготовить последнюю оконную панель, не обращал внимания ни на порывы
раскаленного ветра, оголявшие рощу, ни на тяжкий спуск огненной массы,
держащей на себе круглый обгорелый обелиск...


...Веллерсхоф постарался отдать приказ о выключении планетарных сопел
как можно более будничным "командирским" тоном, но сделал это, против
воли, со слезой в голосе... Оборвалась крупная дрожь, вот уже третьи сутки
днем и ночью трясшая стены и перекрытия светолета. Резкое ощущение
невесомости, словно в оборвавшемся лифте, прокатилось от ступней до горла
и пропало, поскольку включился имитатор тяготения. Веллерсхоф поднялся
из-за селектора и вдруг, подавив желание заорать во всю глотку, бросился в
объятия первого навигатора. И навигатор, превратившийся за время полета из
хрупкого, с девичьей кожей восемнадцатилетнего паренька в грузного дядю с
залысинами, отчаянно прижался к щеке Веллерсхофа, плохо выбритой из-за
тряски торможения.
В кольцевом коридоре жилого корпуса "Титана" распахивались двери, крики
и смех катились по ожерелью кают. Навигаторы и программисты, наладчики,
энергетики, врачи, связисты, механики, члены научной экспедиции - двадцать
семь мужчин и женщин целовались, плясали, истерически рыдали в постелях
санотсека, откупоривали бутылки, заготовленные еще на Земле, и
расплескивали вино, состарившееся за время полета, на гигиенические
псевдопаркеты, на устройства ввода, на луковые перья и укропные кисти
осточертевшей оранжереи. Вполне естественно, что в эти минуты острого,
обморочного счастья никто не вспоминал ни о четверых, мучительно погибших
в пути, ни о болезнях и ранах, которые, безусловно, не позволят вернуться