"Андрей Дмитрук. Хозяева ночи (Повесть, фантастика)" - читать интересную книгу автора

что есть на свете классицизм*. Широкие, будто во храм ведущие ступени
крыльца; несколько пузатые колонны, точно приплюснутые <греческим>
портиком, слишком пышным для небольшого дома... Стоял он во втором ряду
зданий; некогда перед фасадом был разбит сквер, потом на его место
воткнули неказистое строение, где размещались почта и продмаг. От сквера
уцелели два-три старых дерева. Зато неоштукатуренный тыл особняка выходил
прямо в лес. То, что Вадим Алексеевич Заборский презрительно называл
<сорными зарослями>, оплетало голые кирпичные стены диким виноградом,
лезло в окна ветвями лип и акаций, осенью подступало к заколоченным дверям
прибоем огненных листьев...
_______________
* К л а с с и ц и з м - здесь: архитектурный стиль, строгий и
торжественный, с элементами подражания античному зодчеству.

До войны жили в особняке какие-то скромные учреждения. Мирное время
встретил он ничейным и заброшенным. Городу, крепко пострадавшему во время
оккупации, было не до ремонта столетней развалюхи на окраине. Проходили
годы; особняк ветшал, однако новые хозяева не находились.
В конце пятидесятых годов пустой дом открыли для себя ребята
Шалашовки. При тогдашней скудности развлечений, при полном отсутствии
подростковых клубов, игротек, спортзалов - двести квадратных метров под
частично провалившейся, но все же крышей были роскошным подарком!
Внутренняя планировка особняка, с виду небольшого, оказалась изрядно
сложной. За крыльцом был вестибюль с полом, затейливо выложенным из
осколков мрамора. Оттуда вела на второй этаж певучая деревянная лестница,
кое-где подгнившая и оттого еще более заманчивая. И внизу, и наверху за
пустыми дверными проемами начинались заросшие паутиной лабиринты.
Наверное, каждая из контор, живших тут до войны, пыталась перестраивать
свои владения. К настоящим стенам были приткнуты дощатые и фанерные
перегородки, почти все покоробленные, со щелями и проломами. Путаница
чуланов, кладовушек, закутков и коридорчиков обещала великолепные игры.
Просторных комнат оказалось немного. Разве что бывший актовый зал на
втором этаже с уцелевшей изразцовой печью...
Ребята подрастали в ту нелегкую и своеобразную пору, когда нужда
сочеталась с почти безграничной свободой; более того - порождала эту
свободу. Нет худа без добра! Шалашовские не могли носить дорогие пальто,
импортные сапоги или платья, которыми в наши дни гордятся друг перед
другом не столько дети, сколько их не в меру тщеславные родители. Зато -
ребят не наказывали за дыру на штанах или рубаху, вымазанную грязью. Можно
было сколько угодно лазать по заборам, устраивать плотины на ручьях,
воевать с соседними улицами: в худшем случае мать вздыхала, зашивая или
отстирывая - <все на тебе горит>, чем и подтверждала законные права
возраста.
Особняк сделался вотчиной подростков от двенадцати до четырнадцати
лет. Младших братишек и сестренок не пускали туда, где они рисковали
провалиться сквозь трухлявые доски, порезаться битым стеклом и т. п.
Старшие парни и девушки больше интересовались друг другом, чем
захламленным домом с его детскими <тайнами>. Поэтому здание попало в руких
самых неугомонных, предприимчивых, бесшабашных... Здесь играли в прятки;
устраивали цирк, причем публики не было вовсе, зато вопил и кувыркался